Черный гондольер - стр. 10

В голосе Нормана прозвучало сочувствие:

– Конечно, конечно. – Впрочем, он тут же спохватился и вновь заговорил наставительно, как учитель с учеником: – Но сдается мне, ты уверовала в то, что твое колдовство действует, лишь после моей стычки с Поллардом по поводу сексуального образования, которая обошлась для меня без последствий, и в особенности после того, как моя книга в тысяча девятьсот тридцать первом году получила хорошую прессу.

– Верно.

Норман откинулся на подушки.

– Господи, – пробормотал он.

– Что с тобой, милый? Надеюсь, ты не думаешь, что я пытаюсь отнять у тебя частичку твоей славы?

– Господи боже, нет. – Смешок Нормана больше походил на всхлип. – Но… – Он запнулся. – Ладно, раз так, начинай с тысяча девятьсот тридцатого.

20 часов 58 минут. Норман протянул руку, включил свет и сощурил глаза. Тэнси наклонила голову.

Норман встал и потер тыльную часть шеи.

– Меня беспокоит то, – сказал он, – что постепенно ты стала полагаться на колдовство во всем и не предпринимала ничего, вернее, не позволяла мне что-либо предпринимать, без подходящих к случаю защитных заклинаний. Это напоминает мне…

Он собирался сказать «разновидность шизофрении», но вовремя остановился.

– Я даже поменяла все «молнии» на крючки, – хрипло прошептала Тэнси, – ведь считается, что они ловят злых духов. А зеркальные украшения на моих шляпках, сумочках, платьях – ты догадался правильно, это тибетское средство от сглаза и порчи.

Норман подошел к жене:

– Послушай, Тэнси, но почему?

– Разве я не объяснила?

– Да нет, почему ты продолжала заниматься этим год за годом, если, как ты только что призналась, сомневалась в действенности своих усилий? Я никак не ожидал от тебя такого…

Тэнси призадумалась.

– Знаю, ты назовешь меня романтичной дурочкой, но я убеждена, что женщины первобытнее мужчин, ближе, чем они, к древним верованиям, – проговорила она. – И потом, я с детства была впечатлительной. Ведал бы ты, какие диковинные фантазии порождали во мне проповеди моего отца, истории, которые рассказывали нам старые дамы…

Вот вам и сельские священники, мысленно простонал Норман. Вот вам пуританская и рассудительная глубинка!

– В общем, много было всего. Если хочешь, я исповедуюсь перед тобой, но рассказ будет недолгим.

– Хорошо, – согласился он, – только давай попутно перекусим.

21 час 17 минут. Они сидели лицом к лицу в веселой красно-белой кухне. На столе лежали нетронутые сэндвичи, чашки остывшего черного кофе были наполовину пустыми. Супруги словно поменялись ролями. Теперь Норман отворачивался, а Тэнси пристально глядела на него.