Черный ферзь - стр. 50
– Не любите вы нас, – пробурчал господин крюс кафер. – Не любите. Хотя оно и понятно. Кто же любит собственную совесть? Постоянно пыхтит, покоя не дает, по ночам мучает. Захочешь чего-то этакого, а она уж тут как тут – устав читает. Захочется, например, господину… м-м-м… ну, хотя бы Эфиппигеру позаимствовать на армейском складе пару “шквалов”, чтобы толкнуть выродкам из гноища, – обратился Ферц к внимающему копхунду. – Мелочь, конечно. Полное дерьмо эти “шквалы”, если уж честно, но выродкам выбирать особо не из чего. И вот наш господин Эфиппигер подделывает документ, а может и не подделывает, а просто подпаивает господина младшего интенданта до скотского состояния, в которым не то что акт приемки-выдачи, но и приказ о собственном расстреле подпишешь. И, оп-ля, получает со склада эти несчастные “шквалы”. А совесть-то не дремлет! И у пьяного господина младшего интенданта совесть не дремлет, и у господина Эфиппигера совесть не дремлет.
Ферц вздохнул:
– Но если у господина Эфиппигера совесть – это всего лишь чувство легкого неудобства, легко заглушаемое чувством глубокого удовлетворения от весомой пачки купонов, то у господина младшего интенданта совесть овеществилась и приняла вид крепкого молодца с тяжелыми сапогами. И если у господина Эфиппигера совесть приучена лишь что-то там неразборчиво шептать ему на ухо во сне, то у господина младшего интенданта совесть приучена крепко его обрабатывать все теми же тяжелыми сапогами по ребрам, по ребрам. В результате, измученный муками совести господин младший интендант пишет покаянное письмо в ближайший отдел контрразведки и просит принять все меры, чтобы и у господина Эфиппингера совесть не только заговорила в полный голос, но и обзавелась чем-то более действенным – ну, там, железной палкой, например…
Уголки губ копхунда растянулись, обнажив желтоватые клыки.
– Понимает, – с удовлетворением отметил господин крюс кафер. – Одобряет.
Эпиффингер выхватил нож и ударил. Ферц отклонился ровно настолько, чтобы широкое лезвие скользнуло по предплечью и вонзилось в переборку. Мгновенный ответ, но кортик зажало между пластинами бронежилета. Эпиффингер осклабился, шевельнулся, ломая острие.
– Ты мертв, солдат, – предупредил Ферц.
Эпиффингер ухватился за край стола, голова запрокинулась, и на шее раскрылся идеально прямой разрез, как будто еще один зев, откуда вниз обрушился густой поток крови.
Крупные капли упали на морду было задремавшего копхунда. Тот открыл глаза, слизнул их языком, вытянул башку и принялся лакать из кровавой лужи.
Ферц с сожалением осмотрел испорченный кортик. Со ломанным лезвием он теперь никуда не годился, но выброси его и придется ходить с пустыми ножнами, нарушая уставные требования. А когда еще сволочь господин интендант сподобится выдать замену?