Черные сны - стр. 44
Глава 4. Почему приплывает рыба
Эта ночь не оказалась исключением. Она была наполнена кошмарами, только старухи, вытягивающейся расплавленной пластинкой, в его сне не было. Ее место заняли Сивков в компании чернильного чертика, грудастой карикатуры и костлявого козла. Богдан с деревянными протезами вместо конечностей, который ходил, не сгибая ног, как на ходулях. Жанна Евгеньевна с оскалом из огромных лошадиных золотых зубов и сверкающими бриллиантами вместо глаз. От нее исходил какой-то металлический скрежет, словно внутри работал сильно изношенный механизм. Стелла Аркадьевна с некрасивыми размазанными губами, постоянно гримасничала, словно режиссер за кадром командовал ей выражать мимикой разные чувства. Кокушкин сросшийся, как сиамский близнец, спиной со своей больной матерью. Он низко наклонялся вперед, кряхтел и перетаскивал ее, как мешок, с места на место, и стоило ему выпрямиться, чтобы опустить ношу и передохнуть, как женщина начинала кричать, – Ой!! Как больно, Федя. Он что-то шептал наклонялся вперед и переносил ее в другое место, чтобы повторилось все снова: «Ой!! Как больно, Федя». Хазин кружил на каталке, а изо рта и ушей сочилась какая-то жидкость, и не было сомнений, что это водка, а сам он был весь проткнут изнутри осколками бутылки. Прозрачные зубцы хищно выпирали из груди и боков. Но крови не было. Мария Афанасьевна с терновым венком, волочила за собой кресло-качалку с длинным прямым бревном завернутым в плед, венчающимся головой Леонида Павловича. Старик пустым стеклянным взглядом царапал небо, оставляя в белых кучевых облаках борозды.
Все они ходили в круге света по деревянному полу, а сверху сыпался большими хлопьями серый пепел. Он оседал у них на плечах, на коленях, волосах. Падал под ноги и они его растирали по доскам, оставляя черные мазки. И все, когда поворачивались спиной к Егору, сзади оказывались тлеющими паленьями, только без дыма. Сотни огоньков в выжженных полостях обуглившейся древесины переливались, словно на них дули.
Потом кошмарный гвалт вместе с площадкой стал удаляться, оставляя Егора в темноте. Он присмотрелся и оказалось, что они не удаляются, а уменьшаются. Из воздуха возникла клетка и заточила компанию внутри себя. Карикатуры бегали, суетились, налетали друг на друга и никого не замечали. В какой-то момент они стали все перевоплощаться. Первым из клетки обратившись в ушастую крысу, выскользнул Сивков, за ним вытек Хазин, Жанна Евгеньевна превратилась в паука и, переставляя свои многочисленные волосатые лапки, быстро убежала. Стелла Аркадьевна протискивалась сквозь заграждения, но голова застряла. Она пищала, упиралась руками изо всех сил, пока ее голова, наконец, не растянулась, словно резиновая и не выскочила наружу. Коптевы превратились в ангелов и выпорхнули, сложив на груди подобострастно руки. Кокушкин с матерью превратились в скелет лошади с двумя головами. Они кружили и брыкались, пока не ударились о прутья и не рассыпались. Богдан трансформировался в бульдога и с выжженным тавро в виде шашечек на боку с рычанием выскочил вон, словно увидел кота.