Черные сны - стр. 30
Облезлый кот, опустил ногу, внимательно посмотрел на хозяина желтыми глазами, словно спрашивал: «Ты точно уверен, что этого хочешь?», – и нехотя побрел из кухни. Пинок Паршина придал ему ускорения.
– Ты принес? – слова вырывались из рта хозяина вместе с шумным дыханием, становилось непонятно, он так вкрадчиво говорит, или громко шепчет. Паршин не спешил отвечать. Подцепил еще колечко. Повернулся к Егору и предложил:
– Будешь?
Егор помотал головой. Его не покидало ощущение, что Паршин пришел в дом к своему близкому родственнику. Он посмотрел на Модеста Павловича. Тот не сводил глаз с пакета, раскачивающегося в руке соцработника.
– Как дела? Здоровье? – жевал Паршин, искоса поглядывая на старика.
– Хорошо, хорошо все. Не томи, голубчик.
– Давай скажи, что-нибудь умное. Удиви, давай, нового сотрудника. Ну.
– А чего сказать – то? – кадык инвалида нервно дернулся вверх, вниз приподнимая морщинистую кожу.
– Ну, эдакое, – куражился Паршин.
– Меня пиилица окигикала в лугах, не будет ли худа? Надокучил, как пигалица на болоте, криком киги!
– Еще.
– Подите в лес, милейший, – плаксиво протянул инвалид.
– Во, – Паршин засмеялся, – надо запомнить. А то все в задницу да на передницу. Видал, как академик чибучит. А когда выпьет, я его вообще не расшифровываю. Ничтожа смяшись, как тебе такое? – Паршин с вызовом глянул на Егора.
– Ничтожеся сумяшись, – просипел Модест Павлович.
– Что?
– Прошу тебя, всю душу уже истомил, сатрап, эдакий. Изымай.
– На, на, – Паршин говорил, так, словно хотел, чтобы от него, наконец, отвязались. С брезгливой миной полез в пакет и достал водку. У Модеста Павловича заблестели глаза. С заметным усилием он неспеша подкатил к столу, подрагивающей рукой взял бутылку, повернул этикеткой и прочитал название.
– Забайкальская.
Он судорожно сглотнул.
– Костик, голубчик, я же вас просил эту вытву больше не являть. У меня от нее голова колется.
– Как хочешь Модест, другой нет, – Паршин потянулся к бутылке.
– Ладно, ладно, голубчик, это я так не подумавши, чай не патриции в синедрионе. И на этом спасибо. Апофеоз апологету. А как вас, милейший? – хозяин обращался к Егору.
– Егор.
– А по батюшке, ну да ладно, после познакомимся поближе, подайте, пожалуйста, чарочку, вон, в том шкафчике. Вы…будите, – снедаемый больной страстью едва выдавил Модест Павлович, явно давая понять, как трудно далось ему такое выговорить.
– Спасибо, нет, – кинул через плечо Егор, открывая посудный шкаф, установленный прямо на тумбу. Дверца противно проскрежетала по столешнице. Пока Егор возился с посудой, а Паршин жевал жареный лук, Модест Павлович не выпуская из рук бутылки, открыл холодильник и достал блюдце с нарезанным лимоном и банку с корнюшонами. На его тонких бескровных губах блуждала бледная улыбка.