Черные пятна на белом халате. Дневник стоматолога - стр. 9

Так вот, как только я включил мотор и бор в наконечнике начал свой быстрый ход, в это же время ребенок, сидевший в кресле, тут же вскочил – даже не вскочил, а скатился вниз по креслу, будто с горки на детской площадке, и с криком выбежал из кабинета, оставив там сидевшую в кресле маму, которая не успела даже пальцем пошевелить, и меня, с крутившимся в руке прибором. Тогда мать посмотрела на меня удивленными глазами, которые постепенно сменились на уныние, и сказала: «Ну давайте тогда мне полечим зубы, чтоб талон просто так не пропадал».

Иногда не столько удивляют дети, сколько их родители. Многодетные матеря – это бойкие женщины, им все нипочем. В каком-то суетливом гуле, в кабинет, ногой, швырнули ребенка, который выпячиваясь телом вперед, не успевая перебирать своими тощими, маленькими ножками, и, вздернув обе руки вверх, рухнул наземь. Приподнявшись, стоя на коленках, он оцепенел от шока. Выдержал паузу. Затем мимика его лица резко изменилась в противоположную сторону, широко открытые от удивления глаза сомкнулись с такой силой, что набухли верхние и нижние веки, затем, будто выжимая губку, они выдавили слезы. Горизонтальная линия улыбки превратилась в крутую дугу, с глубоко опущенными вниз уголками рта, до самого подбородка. Следом зашла виновница всего этого действа, крупная мамаша с грудным ребенком на руках и близнецами по обе стороны от нее. Обиженный ребенок стараниями матери уселся на кресло, которая, как надзиратель проводит узника на казнь, ногой подпинывала ребенка.

В этой сцене я был палачом, эта роль мне не очень нравилась, но деваться было некуда вердикт вынесен:

«Пульпит 7.5 зуба!»

Наказание:

«Отсечение пульпы!»

На площади, у гильотины, собрались все обитатели деревни: медицинская сестра, санитарка, другие палачи – стоматологи, узники, ожидающие своей участи, и главное лицо – Королева, с грудным, капризным наследником в руках, а также с двумя личными рыцарями при дворе, которые, оцепеневшие, не сомкнув глаз, наблюдали за происходящем. Все было готово к казни, но плач наследника в руках королевы не утихал.

«Молока! Молока! Я не буду смотреть на это своего напитка»

Все на площади ждали.

Королева пошла на поводу у своего ребенка, и, не стесняясь всех присутствующих, в пылу суеты и запаха смерти, достала грудь и дала заветного молока. Наследник жадно вцепился, и, не отрывая глаз, наблюдал за происходящим.

Королева дала команду:

«Начинай!»

Лезвие упало. Короткий крик. Пульпа отсечена. Все разошлись. Конец сцены.

В этот день детского приема один взрослый пациент немного разбавил работу – у него было удаление однокорневого зуба. Все бы ничего, если бы этот зуб ранее не был лечен резорцин-формалиновой пастой около пятнадцати лет назад – такие зубы очень тяжело выходят, они словно срастаются с костью. Я провозился с ним больше часа, пробуя так и эдак, даже использовал молот и долото, нанося удары, чтобы обеспечить доступ к корешку; удары становились сильнее и чаще, страх и тревога в глазах пациента просто кричали, пот стекал по его лицу, смешиваясь со слезами, – трудно представить, что испытывает человек, который получает удары молотом по рту, но об этом я не думал – я думал, как же удалить все-таки этот проклятый зуб. Силы у меня уже окончательно иссякли, мышцы рук просто больше не функционировали – было ощущение, что они вот-вот лопнут, настолько они были напряжены. Я сдался и решил позвать своего коллегу на помощь, на что он мне лишь дал совет, как правильно нужно делать и что у меня все получится, если я буду делать так, как он сказал. Честно признаться, не такой помощи я от него ожидал, но все же я, немного отдохнув, продолжил изнурять себя и пациента. Прошло еще полчаса – зуб все еще находился в уже растерзанной лунке, будто здесь произошел взрыв. Бисан несколько раз, держа руки за спиной, словно заключенный на прогулке, прошелся по кабинету. Я снова обратился к нему за помощью, сказав, что все делаю по его совету, но ничего не выходит, – он посмотрел на меня пристальным взглядом, потом перевел взгляд в сторону и тяжело выдохнул, будто на него свалили обузу. Еле-еле он приподнялся с кресла и медленно прошел к пациенту, голыми руками взял инструменты, элегантно приподняв при этом свои мизинцы, начал профессорским взглядом изучать поле битвы, пару минут покопался, не прилагая особых усилий, и выдал заключение: значит, удаление сложное, тут нужен специальный инструментарий, оборудование, так просто его не удалить, нужно отправить пациента в окружную больницу в городе, там есть у меня хороший знакомый хирург – я думаю, он справится, а ты за такие сложные удаления даже не берись в следующий раз, а сейчас дай человеку направление, пускай в ближайшее же время поедет туда. Я сделал все, как он сказал, а про себя подумал: как можно так отправлять человека в другой город, не доведя до конца хирургическую манипуляцию, – вдруг что-нибудь случится, и вообще, может, у него свои дела есть и нет возможности уехать. Мне кажется, если бы на месте моего пациента бедолаги сидел какой-нибудь, условно, полицейский, человек из администрации, врач больницы, то Бисан не отправлял бы его подальше от себя, а приложил бы все усилия, чтоб удалить этот зуб.