Черные пески Тайгара. 1 часть - стр. 2
Древний язык существовал давно, настолько, что даже сами ариэхэ не помнили откуда он пришел. Говорили, что высокий слог был еще до начала времен и его дали ариэхэ боги, чтобы помнили, за что на них лежит проклятие войны. Учили его только высшие, те, кому дозволено было по праву рождения прикоснуться к великой мудрости прошедших времен. Говорили…да много чего говорили и придумывали по поводу древнего языка.
Дэлидэль затряс головой, стиснул зубы так, что заболела челюсть. Боль прострелила по избитой, изломанной спине вверх, вплоть до лба и кончиков рогов, растеклась в виски, вынудила зажмурить глаза и застонать.
Дэль считал Эргайна своим другом. Росли вместе, учились, воевали бок о бок, прикрывали друг другу спину, праздновали победы. Как-то незаметно Эрг стал почти братом, тем кому можно было доверять безоговорочно. Почти как самому себе. Дэлидэль не мог понять как же он ошибся, как не смог вовремя понять, кем на самом деле стал Эргайн. Боль от предательства хваргом с темных сыпучих болот расползалась по венам, разъедая их. Боль от пыток значила мало по сравнению с отравой от предательства разливавшейся внутри. Если близкий обманул, отдал врагу, то можно ли верить хоть кому-то вообще?
“Единицы могут нести бремя власти достойно” – эти слова старого учителя были высечены в памяти, будто на камне. Дэль всю жизнь старался достойно нести этот груз. Но, раз его предали, значит, не получилось. Не сумел.
Каким надо быть доверчивым и самонадеянным дураком, чтоб не понять, что рядом предатель. Ходил, дышал, прикрывал спину в бою, делил еду и пил с тобой арсэ из одной кружки. И он же пропустил отряд лазутчиков в лагерь. Дэлиделя просто спеленали, как беспомощного младенца, его же одеялом и, воспользовавшись амулетом тихого переноса, сдали Баегеру. Дэль не успел принять яд и даже очнуться не успел, а на него, оглушенного, уже надели ошейник подчинения. Не убили, Баегер почему-то не сделал этого сразу, не казнил публично, тянул время, будто чего-то ждал.
Но получив в свое распоряжение злейшего врага, доставившего много неприятностей, развернулся как смог. Не было черной работы какую бы Дэль не выполнил. Не было пытки, которой бы он не подвергся.
Дэлидэль сам удивлялся, насколько живучим оказалось его тело. Разум отказывал, а тело жило, существовало, будто они, эти части: разум и тело, могут быть отдельно друг от друга. Разум был измучен болью, а изломанное тело упорно цеплялось за жизнь.
Баегер понимал, что подвергать пленника испытаниям бесконечно не получится. А оставлять работать, как простого раба, без присмотра опасно. Рано или поздно принца могли выкрасть соратники. Поэтому, через какое-то время, вдоволь наигравшись с добычей, он велел подвесить Диэлиделя в камере и забыть.