Черные кувшинки - стр. 35
Взгляд Сильвио оживился.
– Совершенно с вами согласен, патрон. – Чуть поколебавшись, он добавил: – Вообще-то я хотел показать вам кое-что еще. Мне кажется, вы будете сильно удивлены.
Фанетта не шла, а бежала – она всегда возвращалась из школы бегом. По улочкам Живерни она пробиралась с оглядкой, чтобы не наткнуться на Винсента, Камиля или Мэри. Для нее это не представляло особой трудности, все деревенские тропки она знала наизусть. Поль настаивал, что должен ее проводить, – нечего, повторял он, ходить одной, когда в окрестностях бродит преступник, – но она не поддалась на уговоры. И ни о чем не проболталась.
Это мой секрет!
Ну вот, она почти у цели. Перебежала через мостик, миновала мостки. Показалась двурогая мельница с высокой башней, всегда наводившей на нее страх.
Честное слово, Поль, завтра я все тебе расскажу. Расскажу, с кем я встречаюсь каждый день уже целую неделю. Завтра.
Или послезавтра.
Фанетта выскочила на дорогу, ведущую в поля.
Джеймс ждал ее.
Он стоял чуть поодаль, посреди пшеничного поля. Колосья доходили ему до колен. Рядом стояли четыре мольберта. Фанетта перешла с бега на шаг.
– Вот и я!
Джеймс улыбнулся в седую бороду и обнял Фанетту.
– Ну наконец-то, негодница! А ну, быстро за работу! Солнце ждать не будет. И чего они вас столько времени в этой школе держат?
Фанетта устроилась за одним из мольбертов – самым низким, ей по росту. В лакированном ящике лежали тюбики краски и кисти.
О старом художнике, с которым Фанетта познакомилась неделю назад, она знала немного: он американец, зовут его Джеймс, он почти каждый день приходит сюда писать. Джеймс сказал ей, что она – самая способная девочка из всех, кого он когда-либо встречал, а повидал он их немало, потому что у себя в Америке преподавал живопись. Еще он говорил ей, что она слишком много болтает и, хоть у нее и талант, ей надо учиться сосредоточенности. По примеру Моне. Главное – это наблюдательность и воображение. У Джеймса на этот счет прямо пунктик. Наблюдательность и воображение. Еще надо писать быстро – для того он и носил с собой четыре мольберта, чтобы успеть уловить движение солнечного луча, шевеление тени, изменение цвета. Моне, по его словам, ходил на натуру с шестью мольбертами. Таскать их он нанимал местных ребятишек.
Вот уж фигушки, думала про себя Фанетта. Если Джеймс рассчитывает, что она будет носить за ним мольберт, то здорово ошибается. Она сразу догадалась, что он ей заливает, но сделала вид, будто всему верит. Джеймс – симпатичный старикан, если бы еще не изображал из себя Клода Моне.