Черные Клены - стр. 168
В замке повернулся ключ, дверь открылась, впустив в комнату свежий воздух. В проёме показались две фигуры: одна высокая вытянутая, в синем смокинге, другая чуть пониже в военной форме.
– Он точно готов? – прошептал знакомый голос.
– В самый раз, – уверенно ответил незнакомец. – Пластилин должен быть мягким, чтобы из него лепить.
– Тогда приступайте, доктор, – сказал мужской голос, и силуэт военного скрылся за дверью.
Незнакомая вытянутая тень со скрипом пододвинула тяжёлое кресло и уселась напротив Молчанова. В глазах появилось длинное лицо, острые скулы поддерживали крупные впалые глазницы, прямоугольный рот чуть приоткрылся, подвигался вправо–влево и остановился.
– Максим Молчанов, – послышался глухой голос, будто кто-то пытался докричаться со дна колодца. – Максим Молчанов, – повторил голос.
Онемевший рот с трудом открылся в пустом безразличном «Что?»
– Я доктор Николай Смирнов, психолог. Пришёл вам помочь, – булькал прямоугольный рот.
– Отвали, – выдохнул Молчанов.
– Вам нужна помощь, – спокойно ответил Смирнов.
Молчанов уставился в серые глаза психолога:
– Пошёл на хрен.
– Я хочу поговорить с вами о вашем брате, – продолжал психолог.
Глаза Максима уставились прямо в цель – в маленькие зрачки ублюдка, посмевшего заговорить о брате, пальцы сжались в кулаки:
– Ах ты гнида! – попытался вскочит Молчанов, но крепкие кожаные ремни втянули его обратно в кресло. – Не смей о нём! Слышишь ты! Говна кусок! Я тебя закопаю! Сволота поганая…
Молчанов ещё полминуты подёргался как червяк на мокром асфальте, затем силы его иссякли и он успокоился. Лицо Смирнова ничуть не изменилось, он пододвинулся ближе и повторил:
– Я хочу поговорить о вашем брате.
– О нём?! Да?! О Володьке?! – заорал Максим. – Иди с этим уродом Поляковым разговаривай, когда я ему башку проломлю, сволочь, мразь…
Доктор снова дал время выговориться и, когда пациент замолк, продолжил:
– Вы потеряли брата, это тяжело, я вас понимаю…
Максим уже не отвечал, с носа капали слёзы бессилья, он не пытался больше вырваться, монотонный голос Смирнова обволакивал его воспалённую голову, но не мог проникнуть внутрь.
– … поэтому я здесь, чтобы помочь, пережить утрату. Вам это нужно, Максим.
Молчанов поднял голову, посмотрел красными опухшими глазами на каменное лицо психолога и нервно усмехнулся:
– И как ты можешь мне помочь? Воскресишь его что ли? Ха, да ты ничтожество, пустая пробирка! Сидишь тут и заливаешь мне что-то. Думаешь, я буду на задних лапках прыгать, как зайчик: прыг–скок, прыг–скок, а вы с Поляковым будете стоять рядом и хлопать в ладоши, ха! – усмехнулся Молчанов. – Ты ничтожество и Поляков твой ничтожество. Помочь мне хочет, ты себе помоги сначала, пипетка, и этому приговорённому. Вы все сдохните, все будете лежать в выгребной яме, кормить мух… Ха–ха, вот ведь повезло, они же не вымерли, как знали… – Молчанов продолжал голосить.