Чернокнижник. Три принципа тьмы - стр. 45
Долго размышлять на эту тему ему, впрочем, не позволили. Шаманка, дернув его за руку, заставила немного отвести ее в сторону и принялась бинтовать плечо. Фаррад, о чем-то размышляющий, неожиданно подался вперед.
– Прошу тебя, Антон, ответить честно. С этой девицей, Миленой, ты ходил на сеновал, как с другими?
Парень вспыхнул, краснея до кончиков волос и, стараясь не смотреть на демонстративно равнодушную Карину, смущенно кивнул.
– Бы… было такое. Однажды.
– Одного раза вполне довольно, – спокойно произнес вампир, – Меня куда больше интересует другой феномен. В этот раз твоя мелодия вернула все к изначальному виду – я имею в виду, конечно, натайров, коих она разделила на змей и жуков. Однако, насколько я понимаю, девушка была рядом, и ее мелодия тоже затронула…
– Нас она тоже коснулась, – вставил Ашет, быстро переглянувшись с Медведем, – И вроде бы ничего.
– Да, я в себе никаких изменений не замечаю, – согласился Аркано, – По крайней мере, шрам у меня остался, – здесь он красноречиво потер пересекающую глаз белую полосу.
– Вы не столь невинны душою, как это дитя, да и сами ваши души давно загрубели. Они покрыты многочисленными шрамами, как и ваши тела, и исцелить все эти шрамы у Антона пока не хватит сил. Что же до девушки… На ее душе был лишь один, так сказать, «шрам», и я бы не удивился, узнав, что он исцелен.
Скрипач непонимающе помотал головой. Тонких намеков учителя он не понимал.
– Что вы имеете в виду?..
– Я хочу сказать, что эта девушка, подарившая некогда тебе свою невинность, возможно, обрела ее вновь, – спокойно пояснил вампир, сцепляя руки в замок, – Скрипка исцеляет, Антон. И на простых людей, случайно услышавших ее звук, она оказывает поистине благотворное действие. То, что Милена услышала твою игру, услышала ее именно в момент возвращения к исходному, сделало ее чистой, как младенец. Уйдя из деревни, ты оставишь в ней самое чистое и светлое существо, какое только видел свет. Этот дар – куда больше, чем слова любви или обещание замужества.
Антон медленно выдохнул. Слова учителя дарили облегчение и ему самому, прогоняя невольное чувство вины.
– Как трогательно, – недовольно проворчала Карина, с силой затягивая бинт на плече поклонника, – Еще бы кто ей об этом сообщил – и вообще счастья не оберешься!
Юноша чуть улыбнулся, опасаясь показать свои истинные чувства. В последних словах шаманки он впервые услышал жгучие нотки ревности, теплом согревшие его сердце.
Увы, никто из увлеченных собственными делами и проблемами людей не заметил присутствия лишнего свидетеля. А он, замерший под окном, слышал каждое их слово, и делал для себя очень верные, и очень опасные выводы.