Чернокнижник - стр. 14
Балу Кирон никуда не торопился. Оставил вещи в дрянной дешевой гостинице, прогулочным шагом направился мимо убогих домишек к Дому ветра. Радесса легко его опередила, на ходу меняя внешность. Теперь на месте эльфийки была немолодая человеческая женщина в форме мага воздуха. На левом плече красовалась нашивка с мельницей, у которой вместо лопастей вращались белые перья.
Вопреки названию, возле Дома ветра жутко воняло. В палатках у подножия, засыпанного вывалившимися из сот полуистлевшими подношениями, разместились бродяги и попрошайки. Они толпой хлынули к эльфийке.
– Девственно чистое местечко!
– Свободное от чужих желаний!
– Только твое! – издали загалдели они.
– Недорого!
Самые ушлые приставили к стенам самодельные лестницы, на вид хлипкие, но позволяющие подняться на три-четыре человеческих роста. Как раз достаточно, чтобы найти не переполненную пожертвованиями ячейку и запихнуть дар.
Но стоило Радессе выдернуть из кобуры пистолет, а на ладони левой руки закрутить простенький воздушный вихрь, отребье попряталось в хижины и палатки, наблюдая за гостьей злыми алчными глазами.
Женщина подготовила собственное подношение – кулон, помнивший слишком много боли. И просьбу, скорее мольбу – отомстить тем, кто жестоко распорядился ее жизнью. Если не самой, так чужими руками.
На ладони блестел сердоликовый овал. На миг вспомнился жаркий день, шумный рынок чужого мира Аффа. Юный улыбчивый Тарес купил первое украшение, на котором задержался искушенный взгляд любимой, – овальный коричневато-оранжевый камень с белой косой полоской внизу в изящной серебряной оправе.
– Эльфы говорят, сердолик камень любви. Пусть я человек, моя любовь к тебе безгранична, – сказал ей тогда юный маг. – Помни об этом, слушая серенады лесных красавцев.
Гоня болезненные воспоминания, Радесса вынула из рюкзака шкатулку со снадобьями, достала покрытый росписью пузырек, откупорила пробку и вдохнула содержимое. Ступни немедля оторвались от усыпанной хламом земли. У нее есть полчаса. Где же вор?
Женщина воспарила к вершине строения, сняла с шеи кулон, бережно положила в пустующие соты, загадала желание. В исполнение она не верила. Но раз выбрана роль простушки-магички, пусть это будет штрихом к образу.
К тому моменту, как она спустилась вниз, Балу Кирона обступили попрошайки.
– Смотри, моя лестница выше! – настырно тянул менестреля за рукав упитанный детина, столь же крупный, как сам Балу.
– Заткнись, Змеиная чешуя! – рычал на детину старик. – Твоя лестница гнилая, моя крепка и надежна.
– Я поставлю свою на крышу хижины. Твоя молитва дойдет до богов первой, – заливалась тощая угловатая девица с выбитым передним зубом.