Чёрное сердце - стр. 30
– Вас ничего не насторожило в поведении Ребекки?
– Нет. Говорю же, все было как всегда.
– Вы не ругались? Может быть, ваша супруга была чем-то опечалена? Поссорилась с соседкой?
– Нет, нет и еще раз нет! – Сэмюель гневно посмотрел на меня. – Чего вы добиваетесь?
– Послушайте, – ласково заговорила я. – Вам не кажется странным, что ваша жена, будучи совершенно счастливой, вдруг решила повеситься? Если у нее не было повода покончить жизнь самоубийством, то это выглядит подозрительно.
– Вы намекаете, что Бекку убили? – прошептал Сэмюель.
– Самоубийство ваше жены вызывает у нас сомнение, – кратко ответила я. – Какая женщина начинает готовить суп и бросает его, не доварив, чтобы набросить петлю себе на шею?
– Но…
Мужчина напротив меня окончательно растерялся. Глаза его бегали из стороны в сторону, руки сильно дрожали, выдавая волнение.
– Скажите, кто мог сделать такое? У вашей жены были враги?
– Нет, что вы, Бекка, она… Она ни с кем толком не общалась, со всеми была приветлива и мила. Я ума не приложу… Если вы считаете, что ее убили, то я не знаю, кто мог это сделать!
– У Ребекки была лучшая подруга?
– Насколько я знаю, нет, – покачал головой Сэмюель. – Она никого не выделяла. Есть, конечно, пара знакомых. В основном – наши соседи.
Я нахмурилась. С кем-то же Ребекка должна была общаться. Кому-то доверять тайны, делиться переживаниями. Если не подруги, то… Дневник?
– Ребекка вела дневник? – спросила я, и по лицу Сэмюеля поняла, что попала в точку. Он дернулся, стараясь скрыть замешательство, и слишком быстро ответил:
– Нет… Мне об этом ничего известно.
Ложь. Он врал, и я видела это.
– Вы лжете.
– Что? Что вы себе позволяете?
– Ваша жена вела дневник, и вы об этом знали. Почему вы скрываете это?
– Потому что… Потому что это не имеет никакого значения, – гневно отрезал Атюрун. Он перешел в оборону – лицо ожесточилось, пальцы рук сжались в кулаки.
– Это имеет отношение к гибели вашей жены. Вы любили ее?
– Конечно, я ее любил!
– А она вас?
Секундная пауза. Я видела, как на мгновение глаза Сэмюеля подернулись дымкой боли, а затем он посмотрел на меня с такой яростью, что мне показалось, что он меня сейчас ударит. Но ничего не произошло. Атюрун успокоился так же быстро, как и впал в гнев, и процедил сквозь сжатые зубы:
– Да.
Снова ложь. Он не был уверен в том, что жена любила его. Но очень этого хотел.
Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Вести допрос оказалось сложнее, чем я думала. Эти эмоции, эта боль, чужое грязное белье, спрятанное в закоулках души выматывали меня больше, чем тренировки с Логаном.