Черное копье - стр. 114
– В темницу… – со злостью сказал Малыш и тотчас пристал к стражникам – как там насчёт пива? То есть это значит, что если дают не меньше пяти кружек в день, он, Малыш, ещё согласен там пребывать, ежели четыре – он ещё подумает, ну а если меньше трёх, то он тут всё разнесёт, так что лучше пусть они пиво ему сами принесут.
Его разглагольствования были прерваны довольно чувствительным толчком в спину; Малыш пролетел несколько шагов, едва не ткнувшись носом в землю; весь кипя, он уже повернулся, чтобы броситься на обидчиков, однако Торин перехватил его руку.
Их ввели внутрь. Скупо обставленная караульная, несколько вооружённых стражников, одетых в кожаные куртки с нашитыми на них железными пластинами. Командир конвоя бросил несколько слов, один из караульных кивнул, погремел связкой здоровенных ключей на поясе и повёл пленников по длинному коридору. У одной из дверей он остановился, отпер замок, и они увидели тесную каморку с грубо сколоченными из неструганых досок лежаками. Мутное оконце под потолком почти не пропускало света. Посредине стоял колченогий стол. Вскоре вновь появился караульщик, он принёс три тощих тюфяка и изрядно засаленные одеяла.
– Эй! А как насчёт поесть?! – заорал ему в спину Торин.
Однако тот либо не понимал западного наречия, либо считал ниже своего достоинства говорить с только что посаженными под замок.
Поесть им, однако, принесли, и это оказалось вполне съедобно, и дали пива, дрянного, разбавленного, но всё‑таки пива, и вдосталь.
– Вляпались, – меланхолично заметил Малыш, устраиваясь на жёстком ложе и поминутно ёрзая. – Будем теперь тут гнить, пока не вернётся Сам и не прикончит нас – быстро и без затей.
– Не скули! – зло рыкнул Торин. – Долго нас тут не продержат. Им же до смерти должно быть интересно, кто мы такие и откуда знаем Санделло. Ей‑ей, начинаю жалеть, что его здесь нет! Вот уж не думал, что буду так ждать с ним встречи!
Фолко помалкивал. Что‑то подсказывало ему, что они и впрямь долго не задержатся; его тревожил предстоящий разговор, где им придётся доказывать свою верность Вождю.
Минул остаток дня, прошла ночь. Наутро после не слишком сытного завтрака их вывели на прогулку. Трём уже бывалым и опытным бойцам не составило бы труда бежать – их охраняло лишь двое воинов, однако они решили играть роль до конца.
Лишь к вечеру третьего дня о них либо вспомнили, либо до них дошла очередь среди прочих дел. Загремели ключи, факелы осветили их тёмную каморку; в дверях показались несколько караульных и давешний воин с серебряным значком. Их повели через двор, потом вверх по лестнице на второй этаж. Они миновали несколько комнат; за длинными столами сидели люди – разные, из многих племён, разнообразно и причудливо одетые, увешанные странным оружием. Кто торопливо ел, кто спорил, несколько человек рассматривали начертанные на тонкой коже карты, о чём‑то переговаривались вполголоса; встретилось там несколько пишущих, перебирающих вороха грамот, написанных, верно, на первом попавшемся под руку материале – от бересты до каменной пластинки, от бумаги до клочка окровавленной одежды. Рядом с писцами стояло ещё несколько человек, то заглядывающих им через плечо, то поворачивающихся к большой, искусно выделанной карте Средиземья, сшитой из небольших кусочков меха. Фолко неотрывно смотрел на лица этих людей, стараясь поймать их взгляды; он неосознанно ждал каких‑то записных злодеев, но нет – он увидел выразительные и мужественные лица, частенько не слишком красивые и правильные, но в каждом хоббит чувствовал немалую волю и твёрдость – и никакой «черноты»! Порой во взглядах он замечал жестокость, но и жестокость была обычной, человеческой. Невольно Фолко припомнил холодный взгляд Скиллудра – воистину, тот куда больше сгодился бы для служения Тьме!