Черное колесо. Часть 2. Воспитание чувств, или Сон разума - стр. 3
Олегу было, с одной стороны, скучно, от настоящего, с другой стороны, тревожно, за будущее.
Всё шло вроде бы хорошо и по плану. На вокзале их встретил солидный, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти, представившийся Иваном Петровичем или как-то так – Олег плохо запоминал имена, и отвёз их в красивый высокий дом на проспекте Мира, рядом с которым краснела буква «М» одноимённой станции метро. В большой квартире на пятом этаже дед Буклиев немедленно попал в объятья ветхой сухонькой старушки, как впоследствии выяснилось, Ольги Григорьевны, родной младшей сестры Николая Григорьевича. Олег тоже получил свою порцию приветствий, хотя и гораздо более сдержанную, без объятий.
Потом был чай, скорее, даже завтрак с бутербродами с прекрасной, невиданной в Самаре колбасой, и с сыром с огромными, с трёхкопеечную монету, дырками. Иван Петрович, оказавшийся сыном Ольги Григорьевны, плотно закусив, убежал, сославшись на неотложные дела, и старики погрузились в обсуждение своих семейных дел, Олегу непонятных и потому неинтересных. Выяснилось, что Николай Григорьевич не был в Москве пятнадцать лет – срок, пока неподвластный разуму Олега, так что всяческих новостей, радостных и скорбных, было много, и Олег откровенно скучал, меланхолично уминая бутерброды. Впрочем, один раз Ольга Григорьевна обратилась и к нему, поинтересовавшись, куда он хочет поступать, а услышав, что в университет, на химический факультет, небрежно заметила, что химический – тоже факультет, ее внук Евгений, который сейчас спит, тоже учится в университете, на экономическом, и им будет полезно пообщаться.
К полудню в дверях гостиной возник высокий худощавый парень, с взлохмаченной головой и в цветастых трусах.
– Пардон, – сказал он и исчез.
– Это Евгений, – коротко пояснила Ольга Григорьевна, – сдал сессию, теперь отсыпается. Завтра он уезжает в Крым, так что э-э-э Олегу, – вспомнила она, наконец, имя, – будет очень удобно, отдельная комната, где ему никто не будет мешать готовиться к экзаменам.
Евгений вернулся минут через двадцать, уже умытый, приглаженный, в какой-то немыслимой футболке и шортах, скептически посмотрел на оставшийся бутерброд, и бабушка с неожиданной для её возраста резвостью вскочила со стула, устремилась на кухню и принялась готовить какую-то особенную яичницу, с грудинкой, помидорами и луком.
Евгений умял богатырскую порцию, удовлетворённо кивнул головой и, не обращая внимания на разговор стариков и в то же время чуть понижая голос, чтобы хотя бы по громкости выделиться из него, обратился к Олегу.