Черное колесо. Часть 1. История двух семеек - стр. 36

– Эх, Гарри, учиться тебе надо, – сказал как-то Сардановский, заметивший страсть парня к чтению.

– Надо, – просто согласился Гарри (слышала бы его Анна Ивановна!) и, вздыхая, – но как?

– Ну, ничего, придумаем что-нибудь, – вздохнул в ответ Иван Никифорович.

Благостная картина нарисовалась! Прямо как в старых фильмах: пришел хулиган в рабочую бригаду, прошло полгода и – он уже передовик производства, с высоты своего незаконченного среднего дает седовласым инженерам всякие технические советы, так что те только головой качают в восхищении, а красавица учительница, отвергая все домогательства этих самых инженеров, отдаёт ему весь пыл своей первой любви. Относительно любви спорить не стану, любовь, как правильно замечено, зла, но вот всё остальное – полнейшая ерунда, как в кино, так и в жизни. Если бы Анна Ивановна могла видеть своего сына во время упомянутого выше разговора, то она отнюдь не умилилась бы, хорошо, если бы тихо застонала и схватилась за голову, а ведь могла и в крик удариться, что по непосредственности натуры и кипучему темпераменту случалось с ней весьма часто. С точки зрения обитателя собственной городской квартиры со всеми удобствами Гарри был невероятно грязен как телом, так и одеждой (о душе не говорим, душа у всех – потёмки), вызывающе небрит (в поле не брился даже Сардановский) и заметно навеселе, хотя что такое поллитра на троих после работы, когда выпитое за обедом уже выветрилось на морозе? Вот если бы Анна Ивановна заглянула часика через два после вышеупомянутого разговора…

Да, многое в жизни геолого-разведочной партии бывшего доцента Сардановского покоробило бы высоконравственного обитателя собственной городской квартиры со всеми удобствами, а уж от Гарри он отвернулся бы с негодованием и убежал, как от зачумлённого. А всё потому, что своим аршином мерит, по себе о людях судит. Взять ту же выпивку. Конечно, если обычную дневную дозу Гарри принять в прокуренной городской квартире после восьмичасового протирания штанов в какой-нибудь бухгалтерии или канцелярии, тогда – да, можно и не выжить, уж трёхдневный бюллетень точно обеспечен. А Гарри после четырёх часов сна в палатке вскочил, росой умылся и бегом в поле, а что полстаканчика на ходу опрокинул – так это чтобы быстрее бежать. Или драки. Гарри дрался часто, и один на один, и один против двоих, даже троих, был случай, втроем против десятерых, но никогда наоборот! Если нападают – бей, дал по морде, получил по морде, кровь быстрее по жилам побежала – жизнь! Потом разберёмся, из-за чего сыр-бор разгорелся, потом и разберёмся, и водки вместе выпьем, а пока – размахнись рука, раззудись плечо! И никакой милиции, никакого товарищеского суда. Опять же женский пол. Десятая доля любовных подвигов Гарри довела бы высоконравственного обитателя собственной городской квартиры со всеми удобствами до полного физического истощения, в коем состоянии его бы и подняли на рога пострадавшие представители сильного пола. У Гарри же его подвиги вызывали лишь зверский аппетит, который его временная подруга и удовлетворяла всеми имеющимися в доме припасами. Что же касается описанных выше столкновений с представителями сильного пола, то они никак не были связаны с подобной безделицей, а имели другие, куда более серьёзные основания: косой взгляд, оскорбительное слово или просто вызывающий вид – «городской? да?»