Чернобыль. Обитель зла - стр. 41
– Пока нет. Но судя по всему она – источник воздействия на мозг жертвы. Только непонятно, порождается ли это воздействие самой линзой, либо же оно направлено откуда-то извне. И главный вопрос: можем ли мы снять негативный эффект и как-то исправить ущерб, нанесенный мозгу.
Мария Евгеньевна кивнула. Я взвесил на руке сверток с камнем и сказал:
– Мне нужно ехать. Как только что-то изменится, как только мы поймем хотя бы что-то о камне, что сможет помочь вашей дочери, – я немедленно позвоню!
Мария Евгеньевна снова кивнула. Было видно, что она не слишком верит этим словам. Не потому, что я работник государственной структуры и мне полагается врать, а оттого что даже у надежды есть некие пределы, за которыми начинается безысходность. Она бы сейчас, пожалуй, и самому Господу Богу не поверила бы…
Линзу я положил на заднее сиденье. И всю дорогу до офиса чувствовал себя так, как будто мне в спину смотрел пристальный недобрый глаз… Ощущение было настолько острым, что я даже не стал ругать себя за паранойю, никак не подобающую профессионалу.
Зато какое облегчение я почувствовал, когда положил линзу на полке в хранилище! Это было сродни внезапному приступу эйфории. Столь отчетливая разница в психологических реакциях заставила меня призадуматься. Кажется линза воздействовала на всех людей. И особого оптимизма этот факт не внушал.
Больше ничего особенного до конца дня не происходило. В половине седьмого я вышел из кабинета. В холле меня уже ждала Маша. Я взял ее под руку, и мы пошли к автомобильной стоянке.
Только рядом с Машей я наконец-то почувствовал себя спокойнее. Близкий человек – это вообще прекрасное лекарство в большинстве ситуаций.
Утром, появившись на работе в обычное время, выдержав все стандартные процедуры проверки и в очередной раз задумавшись о идее помериться стрелковыми навыками с охранниками внизу, я поднялся в свой кабинет. Сунул ключ в дверь. Он не поворачивался. Я удивился было – замок ставили совсем новый, так что сломаться за здорово живешь он вроде не должен. И тут из-за двери раздалось:
– Открыто!
Скажем так: это было весьма необычно. Тем более, что голос из кабинета, вне всякого сомнения, принадлежал Степану Ивановичу.
Зарембо восседал за моим столом, держа в руках карманный компьютер. Наверное читал что-нибудь. Когда я зашел, он поднялся и пошел мне навстречу, одновременно пряча устройство в боковой карман пиджака.
– Прости, я тут нагло оккупировал твое рабочее место. Оно самое удобное.
– Да ничего… А что случилось, Степан Иванович? – спросил я.
Зарембо помолчал несколько секунд, а потом попросил чаю. Я приготовил нам по кружке. Генерал отпил из своей и неторопливо, с паузами и передышками, повел рассказ.