Черно-белое кино - стр. 20
Хотел я ему сказать, что с поэтами, вернее, с поэтессами, я уже пожил и ничего хорошего из этого не получилось, что с писателями лучше не жить, а читать их, а если слушать, то по радио, но обострять ситуацию не стал.
– Ты скажи мне лучше, Вань, кто мне дорогу нынче перебежал: маленький, беленький?..
– Кончик черный?
– Хвостик черный, – кивнул я.
– Горноста-а-й, – равнодушно махнул рукой егерь, недовольно оглядывая коня. – Опять мыть надо, обгадился весь, как эта…
– Погоди, погоди… Горностай, он же на мантиях у царей. Откуда он у нас, леса-то здесь вшивые? Горностая в Сибири Дерсу Узала ловит…
– Кого-о! – возмутился егерь. – У нас здесь леса я тебе дам!.. И экология… Ты вот по лесу тише шастай – собак развелось, лосят гоняют. Молодняк пожрут – за людей примутся. Отстрелять бы – руки не доходят. Тут зверья много. Рысь в прошлом году зашел. А за Рузой ваще волки воют. Ты лучше в Москву к себе ехай.
– В Москве я, Михалыч, глупею…
В сельской жизни тьма преимуществ.
– У-у. – Егерь понимающе кивнул и погладил заворчавшего было коня.
– …В лес войду дурак дураком, – продолжил я. – До Облянищева доплетусь, в копну на поле сяду, на небо посмотрю – рассказ готов. Потом к Таньке чайку попить…
– Жива еще? Ты гляди аккуратней с ней, – перебил меня егерь, раздраженный таким легким заработком. – Сама женьшень пьет для здоровья, а другим, блин, типа поебень-траву варит. Ведьма.
Про Таньку я знал больше Михалыча. Танька до войны сидела по 58-й статье. Коммунистов ненавидела. А на другом конце деревни доживал хромой курносый старикашка, единственный коммунист на всю округу. Дед в свое время вместе с Танькой работал на стекольном заводе в Дорохове; Танька стекло варила, а дед строчил доносы. Написал и на Таньку.
– Ладно, – сказал Михалыч, – я погнал, а ты сиди… думай. А то заезжай завтра – день рождение.
– Сколько тебе?
– Шестьдесят два. Даже шестьдесят три, я ведь сорок первого.
– Значит, шестьдесят четыре.
– А я их не считал.
Сижу, стало быть, думаю. Муравьи из ближнего двухметрового муравейника неагрессивно ползают по мне. Благодать… Надо бы в Москву съездить. А зачем? Что я там забыл?.. Интернет у меня на даче через мобилу берется; канализацию, горячую воду наладил. Чего еще забыл в Москве? Друзей? Да их и в молодости было раз-два, и обчелся, а с годами и те повывелись. Кто разбогател – ума-разума лишились. Как-то один, которого знаю треть века (он конюхом тогда на ипподроме работал, мы с ним, пьяные, ночами по сугробам скакали), пригласил на дачу. Оказалось – трехэтажный особняк с колоннадой, с лифтом, стокилограммовым сенбернаром. Вроде все со вкусом. А в конце застолья повел к себе в кабинет похвалиться портретом главного Вовы работы Никаса Сафронова. Я думал, шутит, дуркует. Нет, всерьез, на голубом глазу.