Черно-белое кино - стр. 8

А мы пришли подготовленные. Потому что накануне как раз ссорились. Сильно.

Такое случается раз в год где-то, и то не каждый год.

Я собиралась умничать.

Но, оказывается, под камерой мысль путается и её лучше крепче держать.

А ещё мы категорически не подходили под семью из сюжета.

У нас эмоциональная семья и кричать умеют все, включая детей.

И мы шумим, бывает. Громко бывает.

И на этой замечательной съёмке звучали разные высказывания, но никто не спорил и не лез в драку, все делились.

Я поделилась тем, что человеку иногда важно выговориться и даже проораться, а потом так же важно поосознавать, что же это было и что можно с этим сделать.

После съёмки я зашла в кабинетик за сумкой.

Там все пили кофе и меня поманила узловатым пальцем женщина-психолог.

– Хотела вам сказать – и погрозила мне пальцем, – вот вы ссоритесь… опасная гастроль!

И не стала слушать про дедушку с бабушкой, проживших душа в душу много лет, и тоже, о ужас, порой сильно ссорившихся.

Однажды бабушка, выведенная из себя, ворчливо выкрикнула:

– Вот как ты жить будешь, когда я помру!

А дед с грустным достоинством парировал:

– Нет, это как ТЫ жить будешь, когда меня не станет!

И оказался прав, и ушёл первым.

И теперь он смотрит на бабушку не из кресла, а с серванта из траурной рамки.

А любовь их осталась по-прежнему жива…

Нет, сказали мне, раньше разводиться было нельзя, поэтому люди собачились, страдали, даже ненавидели друг друга, но жили вместе и строили светлое будущее.

Меня все это царапнуло.

Из участника дискуссии я превратилась в неврастеничку с диагнозом.

Категорически не хотящую жить прилично и культурно, во взаимном уважении.

Но, к сожалению, я не могу копить и давить в себе эмоции и делать приятное лицо, когда плющит и колбасит.

Вернее, могу, но рискую здоровьем.

Всем нам в детстве повторяли, что нехорошо быть злым и вредным, а надо бы улыбаться и махать.