Черно-белое. Или розовое на зеленом фоне - стр. 3

– И вправду толкается, – Иван, положив руку жене на живот, не верил своему счастью. Под его крепкой ладонью, явственно чувствовалось толкание маленькой ножки. – Ого, как толкает, силен мужик.

– Почему сразу мужик, может девочка будет. Девочки они знаешь, какие прыткие бывают?

– А чего он, она толкается, может уже наружу хочет.

– Ну, Вань ну ты совсем тупишь что ли, мне еще пару месяцев доходить надо, а уже потом и рожать будем.

– Может тебе Анюта прилечь?

– Еще чего, пошли чай пить…

Квартира номер шестьдесят пять.

Пожилая семейная пара, поужинав, легли в кровать.

– Антоша, ты телевизор смотреть будешь?

– Да нет Марьяша, устал я чего-то сегодня. Спать хочу.

– Антоша, а ты меня любишь?

– Марьяна Петровна, вы меня, что в инфаркт решили загнать. Это с какой такой стати, я с тобой, разлюбезная Марьяша, столько лет живу?

– Не знаю, может так просто, – Марьяна Петровна хихикнула.

– И я вот не знаю, а может и в самом деле, люблю тебя столько лет.

– И я тебя люблю Антоша.

– А ты что спрашиваешь, не понял я что-то? Али засомневалась во мне а? – Антон Романович сделал грозное лицо и попытался стянуть одеяло со своей жены.

– Сама не знаю Антоша, что – то сердце защемило. Сама не поняла почему, вроде недавно кардиологию проверяли. Все нормально было.

– Может таблетку дать?

Да ладно спи, я сейчас полежу и пройдет…

Подвальное помещение.

Время три часа, двадцать минут по Московскому времени. Сотовый телефон фирмы Nokia. От него идут провода к немудреному взрывному устройству. Заряд расположен в мешке с гексагеном. Еще точно такие же мешки, двадцать четыре штуки, расположены рядом с основным. Мешки уложены заботливой рукою, в строго очерченном и точно рассчитанном месте. Прозвучал звонок. Немудреная мелодия: «Ах, мой милый Августин, Августин» на доли секунды опередила взрыв. Панельный дом, советских времен застройки, сложился как карточный домик.

Рядовому второй стрелковой роты, двадцать четвертого пехотного батальона, солдату Степану Семга было очень страшно. Так страшно ему не было ещё никогда в жизни. Ему не было страшно, когда его, еще двенадцатилетнего мальчишку, поймали хулиганы из соседней деревни и крепко надавали по шее. Не было страшно и когда он, студент техникума, год назад, заступился за какую-то девчонку, в драке на танцплощадке. И когда пьяный дурак, размахивая ножом, грозился его убить, Степан выбил нож из его рук, а потом помог его доставить в милицию. Но сегодня двадцать второго июня 1941 года, в семнадцать часов ноль – ноль минут, ему стало страшно. По настоящему, до дрожи в коленках, до судорог в животе.