Чернильная смерть - стр. 7
Хутор круглосуточно охраняли люди Черного Принца. Сегодня вахту нес Гекко. Он с недовольной миной вышел им навстречу из полуразвалившегося хлева. Гекко был подвижным маленьким человечком с глазами чуть навыкате, действительно похожий на ящерку, за что и получил свое прозвище. На плече у него сидела ручная ворона. Этих птиц Принц иногда использовал как почтальонов, но в основном они воровали для Гекко на рынке. Mo всегда поражался, как много они могли унести в клюве.
Гекко побледнел, увидев кровь на их одежде. Но если тьма Чернильного мира и охватит заброшенный хутор, то еще не сегодня.
Мо, спотыкаясь от усталости, шагнул к колодцу. Принц, тоже совсем измученный, взял его под локоть.
– Мы сегодня еле ноги унесли, – произнес он чуть слышно, словно боясь спугнуть обманчивый покой. – Если мы не станем осторожнее, в следующей деревне нас уже будут поджидать солдаты. За цену, которую Змееглав назначил за твою голову, можно купить всю Омбру. Я и на своих-то людей не могу теперь вполне положиться, а в деревнях тебя узнают даже дети. Может быть, тебе стоит какое-то время отсидеться здесь?
Мо разогнал фей, вившихся над колодцем, и стал спускать деревянную бадью.
– Ерунда. Тебя они тоже узнают.
Вода в глубине колодца поблескивала, словно там спряталась от наступавшего дня луна. «Точно колодец перед хижиной Мерлина, – подумал Мо, ополаскивая лицо холодной водой. – Того гляди, мне на плечо взлетит Архимед, а из леса, пошатываясь, выйдет заблудившийся Варт…»
– Ты что улыбаешься? – Черный Принц стоял, прислонившись к колодцу, а медведь, сопя, валялся по мокрой от росы траве.
– Вспомнил одну историю, которую читал когда-то. – Мо поставил перед медведем бадью с водой. – Расскажу как-нибудь на досуге. Очень хорошая история, только конец у нее печальный.
Принц покачал головой и провел ладонью по усталому лицу.
– Если у нее печальный конец, то лучше не рассказывай.
Гекко караулил спящий хутор не один. Мо улыбнулся, увидев выходящего из хлева Баптисту. Баптиста предпочитал разбою мирные занятия, и среди людей Принца Мо особенно привязался к нему и к Силачу. Ему легче было уходить по ночам, когда охранять сон Резы и Мегги оставался кто-то из этих двоих. Баптиста по-прежнему выступал скоморохом на рынке, хотя у зрителей давно не было для него лишнего гроша.
– Надо ж им хоть иногда повеселиться! – отвечал он, когда Хват дразнил его за это.
Свое рябое лицо он любил прикрывать самодельными масками – то плачущими, то смеющимися, смотря по настроению. Но сейчас, подойдя к колодцу, он протянул Мо не маску, а сверток черной ткани.