Чернильная смерть - стр. 64

Она провела в постели еще три дня, а когда на четвертый тихонько прокралась в библиотеку – в халате, накинутом на ночную рубашку, – там стоял Дариус, держа в руках листок, отправивший Орфея в тот мир, где, вероятно, находились сейчас Реза, Мегги и Мортимер.

– Что ты делаешь? – помертвев, спросила Элинор. – К этому листку никто не должен прикасаться! Слышишь? Никто!

Дариус положил листок обратно в витрину.

– Я только взглянул на него, – сказал он мягко. – Орфей действительно неплохо пишет. Хотя, конечно, сильно подражает Фенолио.

– Так сильно, что это не называется «писать», – презрительно сказала Элинор. – Орфей – вошь, паразитирующая на других писателях, только сосет он не кровь, а слова… Даже имя украл у другого поэта. Орфей!

– Да, ты, пожалуй, права, – отозвался Дариус, аккуратно запирая витрину на ключ. – Но точнее будет назвать его имитатором. Он так хорошо копирует стиль Фенолио, что разница на первый взгляд почти незаметна. Интересно было бы посмотреть, как он пишет, когда у него нет образца. Способен он рисовать собственные картины, не вдохновляясь чужой фантазией?

Дариус взглянул на листок под стеклом, как будто мог получить от него ответ.

– Меня лично это не интересует. Надеюсь, он давно уже сдох. – Элинор с мрачной миной подошла к полке и вытащила сразу полдюжины книг – запас на очередной тоскливый день в постели. – Надеюсь, его великан раздавил! Нет, погоди, я лучше придумала – надеюсь, что его говорливый язык выпал изо рта, посиневший и раздутый, потому что сам Орфей болтается на виселице!

На совином лице Дариуса мелькнула улыбка.

– Ох, Элинор, Элинор! Ты, пожалуй, напугала бы самого Змееглава, хотя Реза рассказывала, что он никогда и ничего не боится.

– Конечно, можешь не сомневаться! – ответила Элинор. – Белые Женщины по сравнению со мной – кроткие сестры милосердия! Но мне суждено до конца дней оставаться в истории, где для меня есть только одна роль – комической старухи.

Дариус промолчал. Но когда Элинор поздно вечером еще раз зашла в библиотеку, он снова стоял перед витриной и смотрел на листок Орфея.

Подойди и взгляни на слова:

У каждого из них есть тысяча тайных лиц

под нейтральным лицом,

И каждое спрашивает тебя,

не интересуясь твоим ответом,

Каждое, хоть жалкое, хоть страшное:

Ты захватил ключ?

Карлос Друммонд де Андраде. В поисках поэзии

Конечно, ворота Омбры были уже закрыты, когда Фарид наконец добрался до города на своем упрямом осле. Тонкий месяц светил на башни замка, а стражники разгоняли скуку, кидая камушки по скелетам, болтавшимся на виселицах перед городской стеной. Скелеты велел развесить Зяблик, хотя виселицы не использовались здесь по прямому назначению, чтобы пощадить его чувствительный нос. Вероятно, ему казалось, что оставлять виселицы совсем пустыми на глазах подданных – непедагогично.