Чернила под кожей - стр. 50
Я делаю шаг вперед, заглядываю Эдику через плечо. И замираю, как вкопанный. Это то, что нужно. Нечеловеческие фигура и лицо, словно сплетённые из шипов. Черные, будто самая глубокая ночь перед рассветом. Бездна, полная жидкой тьмы, скрывающая от глаз обычного человека то, что ему никак нельзя увидеть. Запрещено законом природы. И несколько алых лепестков, пронзённых острыми шипами.
Эдик оборачивается, смотрит на меня. Изучает реакцию. И молчит. Сердце, кажется, не хочет стучать. Оно забыло, как это делать. Потому что вот оно… Вот мечта. Именно то, что надо.
- Мелкий, ты сегодня какой-то не красноречивый, - подкалывает друг. – Нравится? Я давно это делал, но вчера кинулся искать, потому что понял – это оно. То, что должно быть твоим.
Некоторое время ничего не получается сказать, кажется, что разучился облекать мысли в слова.
- Нравится, - хрипло отвечаю я, не в силах отвести взгляда от рисунка.
- Ну, тогда садись, будем бить контур, - хмыкает он.
В первую секунду мне кажется, что я ослышался. Тоже приходиться тряхнуть головой, потому что этого не может быть. А потом – словно окатывает ведром ледяной воды. Вот она, моя мечта. Но сейчас нет денег.
Язык будто прилипает к глотке. Внутри поднимается злость пополам с отчаянием. В этот момент я ненавижу себя за беспомощность так же, как… как и Эдика, который сказал про контур. Он же прекрасно знает, в каком я положении.
Бросаю на друга быстрый взгляд. Но вдруг понимаю: Лёшка предлагает искренне. Без попытки простебать и поиздеваться. Впрочем, что за дурацкие мысли? Он никогда и не пытался.
- Что замер? – чуть хмурится он. – Сам же сказал, что время есть. Или уже не хочешь.
На мгновение вижу, как в его взгляде мелькают растерянность и огорчение. От этого становится не по себе. Я точно не собирался его расстраивать. Просто, просто…
- Хочу, - хрипло отвечаю я, судорожно сглатывая. – Но…
- Засунь своё «но» в одно место, - очень конструктивно предлагает он. – И садись. А то страдает, как девка. Это подарок, идиот. Понял?
Я не знаю, чего мне хочется больше, двинуть его или обнять. Но никто так не поздравлял меня на день рождения. Мне сегодня семнадцать.
***
Шесть лет назад
Солнце светит слишком ярко, слепит глаза. Весна выдалась сочная, дурманная, сладкая. Птицы поют так, что можно заслушаться.
И чем звонче их песня, тем больнее внутри. Тем чернее кажется яма, в которую опускают бордовый гроб с телом Эдика. Ночью напали грабители. Несколько ударов, удар виском о бордюр – мгновенная смерть. У него почти ничего не было с собой. Телефон и мелочь в кошельке. Собирался ночевать у своей девушки, но они поссорились, и Эдик, хлопнув дверью, пошёл к себе.