Черничная Чайка - стр. 9
– А ты…
Тут она вдруг замолчала и принялась меня разглядывать, будто я как раз и был тем самым дедушкой-гестаповцем, которого она откопала под покровом ночи, а потом носила в гробу и спрашивала его про урожай.
Ну и я стал ее разглядывать, хотя чего мне ее разглядывать, и так все понятно. Коллега. Я думал, меня одного перевоспитывать будут, а оказалось, нет, еще кого-то прислали.
Плохо. Мне представлялось, что я один такой негодяистый негодяй, а оказалось, что нет, есть еще люди, готовые высоко поднять флаг…
Опять коллеги, куда деваться.
– Так-так-так, – девица уперла руки в бока, но со скамейки не поднялась. – Какой неприятный сюрпризец!
– А ты мне, косматая, нравишься, – сказал я. – Тебя сюда на кухню прислали, на практику? В кулинарном лицее обучаешься? Так и знай, я люблю, чтобы жареного было побольше. И пирожки, и расстегаи. А ты студень умеешь варить?
Эта жужелица как пнет меня своим сапожищем, еле увернуться успел.
– Сам себе пирожки испекай! – злобно прошипела она. – И ко мне не приближайся даже! Рабовладелец!
И тут я вспомнил. Ну, про нее.
Ее звали Аврора. А фамилия Сон, не знаю уж, откуда такая образовалась. Романтическая фамилия, с такой книжки сочинять надо. В сентиментальном жанре. Но общественности Аврора была известна не как Сон. Она была известна как Кошмар.
Аврора Кошмар.
Аврора родилась потомственной бунтовщицей. Ее пращуры по материнской линии участвовали во всех европейских и даже мировых революциях, начиная с английской буржуазной, заканчивая японской кибернетической.
Бунтовали.
Потом, когда революции пошли на убыль, они боролись уже так, по мелочи. За права китообразных, за права зулусов, за права женщин, за права женщин-зулусов, за права енотовидных собак, за права на самоопределение полуразумных рыб с Коры.
И против тоже боролись. Против эксплуатации цирковых животных, против зоопарков, против ветряной энергетики, против генетической инженерии, да против всего, даже против пластмассовых игрушек – чтобы все игрушки были только из дерева, ими по голове удобней стучать. Как в Китеж-граде.
Сама Аврора уродилась в своих предков. Я сразу понял, почему она меня возненавидела с первого взгляда. Инцидент с рабовладельческим экспериментом стал широко известен, обсуждался в прессе, даже в институтах его разбирали – правда, лишь как образец для анализа подростковой психопатологии. Многие мне даже письма присылали, не с угрозами, конечно, а с порицаниями, мол, нехорошо так поступать, неэтично. А одно письмецо выделялось, запомнил я его. Нет, в нем тоже не было угроз, просто ругань. Такая высококачественная, с привлечением старинных оборотов и столь любимых мною отсеченных слов.