Чёрная жемчужина Аира - стр. 156
— Если ты, черномазая дрянь, снова вздумаешь танцевать с моим женихом — я выцарапаю тебе глаза и скормлю их аллигаторам, — раздался над ухом зловещий шёпот. — Или ты думаешь, я не видела, как ты на него смотришь? И как прижимаешься к нему во время танца? Не приближайся к нему даже на три шага, если хочешь жить, ты поняла меня?
Цепкая хватка ослабла, и, отпустив её локоть, на котором теперь точно останутся синяки, перед Летицией из сумрака возникла Флёр Лаваль. Она улыбнулась милейшей улыбкой ангела и как ни в чём не бывало проворковала:
— Дорогая, я решила, что нам стоит узнать друг друга получше. Всё-таки мы теперь соседи, и, я думаю, будем общаться чаще. И я не хочу, чтобы между нами осталось какое-то… недопонимание.
От неожиданности этого выпада Летиция просто опешила. Сегодняшний вечер определённо не исчерпал ещё все свои сюрпризы. Её первой мыслью было возмутиться и высказать этому «белокурому ангелу» всё, что она думает о ней, о её женихе, Альбервилле и местных нравах. Но затем её захлестнула такая волна злости, какой Летиция сама от себя не ожидала. Она смотрела на безупречное лицо невесты Эдгара Дюрана и всё, чего ей хотелось сейчас, это плеснуть в него вина из бокала, ну или хотя бы опрокинуть ей на платье вазочку с фруктовым желе. За те слова, что она произнесла, за «черномазую дрянь», но больше всего за то, что это именно она невеста Эдгара Дюрана.
Святая Сесиль!
Она удержалась на самой грани. Почувствовала, как дрогнули пальцы, едва не расплескав вино, и, призвав всю свою волю и здравый смысл, Летиция улыбнулась в ответ столь же мило-фальшивой улыбкой и протянула Флёр один из бокалов, тот самый, что предназначался Филиппу, со словами:
— Разумеется, дорогая. Никакого недопонимания не будет. Я даже уверена — мы сможем стать подругами. И могу обещать, что то недоразумение… с танцем… больше не повторится, — она подняла свой бокал, — в залог будущей дружбы?
Флёр улыбнулась торжествующей улыбкой, принимая бокал из её рук. Звякнул хрусталь, и Летиция с тоской подумала: жаль, что в порыве злости она истратила все сонные капли на Флёр. Но вернуть назад сделанное было уже нельзя.
— А теперь — прошу прощения, мне пора переодеваться к аукциону, — она подхватила юбку и быстрым шагом направилась к лестнице.
Святая Сесиль! Да что им всем от неё нужно?! Ах, как же бабушка была права, когда сказала, что Альбервилль — город греха. Проклятое место! А ведь и правда…
Переодевалась она, как в тумане, и если бы не Жюстина, кажется, вообще не справилась бы с этой простой задачей — путалась в пышной юбке и всё роняла. Наконец, надев маску и завязав ленту с магнолией на запястье, Летиция направилась туда, где уже стояла толпа девушек в ожидании начала аукциона. Ноги её еле держали, и ощущение безвыходности бросало то в жар, то в холод. Благо, что на ней была маска, а вокруг сумрак, и они скрывали её пылающее лицо.