Черная Земля - стр. 67
– Они в них ковыряются, – пожаловалась Кесса.
На ближайшей к нам тележке пара карликов меняла отмершие «детали» на шевелящиеся. Стол был заставлен бочонками: с дергающимися лапками черными кусками кузнечиков, с машущими крыльями половинками стрекоз, со стеклянными шарами, с черным песком, с крупными глазами, явно бывшими прежде чьими-то конкретно. С десяток мертвых «комаров» лежали в центре стола. Из инструментов: кинжал, пара штырей, кривые иголки, моток серых ниток.
Взяв жука в руку, тонким кинжалом карлик уверенно разделывал его. Как-то определив «поломку», испорченную часть он отправлял в отдельный бочонок. Затем кинжалом и с помощью запасных деталей собирал жука заново. После бросал его урну с черным песком. Когда «ломался» глаз, карлик брал новую стрекозу, срезал ей голову – обычную, как у термилионских насекомых, – и ужу другую прилеплял к сочащемуся слизью отверстию и наскоро пришивал. Ткнув острием в стальной стрекозий живот и разрезав кузнечику спину, мастер соединял их. Матово-черный шар меняли так же, но только без ниток. Вскрытое брюхо принимало его с негромким «хлюпом».
Належавшись в черном песке, «комары» взлетали.
– Меня сейчас стошнит…
– Не стошнит. Сначала нужно съесть что-нибудь. Гм… а вон там не еда?
На другой телеге, возле которой карликов не было, стояли все те же черные бочонки, только, как минимум, раза в два шире и выше – объемнее. Собственно, потому я подумал, что в них должна быть еда. Чем ее больше, тем правильней.
– Я сомневаюсь, – протянула Кесса, но было поздно. Слово прозвучало. Кесса, будучи девушкой, я думаю, любила худеть. А вот я с каждым днем страдал сильнее.
Ступать на рыхлую землю, которая, я знал, кишит тысячью мерзких созданий, совсем не хотелось, но я уже чувствовал запах еды. Точнее, не запах – пахло, как и прежде, сухим теплом, – а дух. Я ощущал ее присутствие. Конечно, это вполне могло быть первым признаком голодного помешательства, но я верил в обратное.
Я уже почти шагнул, как вдруг увидел: к «еде» направились несколько карликов. Обеденный перерыв?
– Ладно, – взял я себя в руки, – посмотрим, будут они есть или нет.
– Это все равно может быть отравой, – заметила Кесса.
– Вряд ли. Они ходят, дышат, урожай собирают, значит, и есть должны, как люди.
– Кимцы тоже ходят, а едят знаешь что?
– Что? – Любой разговор о еде был мне интересен.
– Тартовых опарышей, например.
– И как? – Название не о чем мне не говорило.
– Очень вкусно!
И чего так орать? Гм… видимо, она уже приближалась к тому состоянию, в котором последнее время пребывал Мик. Каждое слово давалось с трудом.