Черная вдова Клико - стр. 6
Человек! Но не призрак. С призраками я никогда не встречалась и с правилами их поведения не знакома. Странно все это и страшно…
Я клаустрофобией вроде бы не страдаю. Но сейчас едва сдерживалась, чтобы не забиться в истерике. Земляной мешок давил на меня почти физически. Начало казаться, что его стенки смыкаются и вот-вот поглотят меня. Это был иррациональный страх, но от того не менее ужасный. Не хочу сидеть в яме, как какой-то кавказский пленник. Не хочу и не буду!
Ладно, черт с ним, с маникюром. Бог с ними, с новыми мокасинами. Носком одного из них я принялась выдалбливать себе ступеньку. Земля, еще влажная от недавно растаявшего снега, поддалась.
С трудом, кое-как, кряхтя и отдуваясь, цепляясь за выступы, выпуклости и корни, я полезла наверх. Не получилось, не удержалась, соскользнула вниз. Однако со второй попытки я взяла-таки эту высоту и схватились за край ямы, за стебли, за ветки. В конце концов, я нахожусь в хорошей спортивной форме, хотя и немного подпорченной блинами с икрой.
Я выбралась из ямы и тут же повалилась на траву, чтобы отдышаться. Потом подняла голову и огляделась. Женщины в белом не было. За мной наблюдали только птицы и деревья. Да солнце, стряхнувшее с себя тучу. Ничего зловещего в окружающем пейзаже не было. Весенний лес выглядел приветливо. Однако я ощущала себя вернувшейся с того света.
2
Каждый раз, входя в ворота, видя эти башенки и Прешпект, по обеим сторонам которого шумят березы, я волнуюсь так, будто возвращаюсь домой после долгой разлуки. А ведь это место никогда не было мне домом. Нет, оно лишило меня дома, и не только меня одного…
Лучше бы однажды ночью, когда вся семья была в сборе, молния ударила в этот особняк на холме, и он сгорел бы дотла, похоронив и своих обитателей.
Грех! Кощунство! Святотатство! Здесь жил гений, который прославил Россию и этот дом, и эти березки. Здесь жил гений и семья гения, где каждый был талантлив. Пусть не так, как отец, но все же…
Как будто талантливый человек не может быть преступником, вором? Не прав был Пушкин, еще как может. А если вор украл чужую жизнь, он – убийца. А если бы убийцу поразила молния, разве это не было бы Божьим судом? Я мечтаю всего лишь о Божьем суде.
Увы, ничего изменить нельзя. Молния не ударила, и преступник десять лет после совершенного злодеяния был не просто на воле, но и незаслуженно счастлив. Все случилось так, как случилось…
– Господи, где вы так изгваздались, Виктория? – громко спросила Александра, когда я нашла наконец свою делегацию в доме Волконского. – Вы что, встретили вольного хлебопашца и бегали с ним по меже?