Черная вдова - стр. 46
Наконец показался домик на берегу озера, а возле него – бульдозер.
– Как в сказке! – с восторгом произнесла Вика. – Избушка, дымок из трубы и укутанные снегом ели!
Встречать их вышел Рудик. Он помог отнести в дом сумки с продуктами и снаряжение для охоты.
– Солидно, – сказал Вербицкий, когда они зашли в «избушку».
Это был огромный сруб, разделенный перегородками на несколько вместительных комнат. Самая большая – нечто вроде горницы, только вместо русской печи – камин, отделанный чеканкой. В нем яростно пылал огонь.
На стенах висели шкуры медведя и крупного лося, рога которого были прибиты над входом. На полу лежал грубый палас. Из мебели – лишь простой стол и тяжелые стулья из толстых досок.
Рудик выдал всем тулупы и валенки, что привело Вику в восторг.
– Можем играть трагедию, – заметил Глеб, когда они облачились в тулупы.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Вика.
– По-гречески «козел» – «трагос», – объяснил Глеб. – В Древней Греции во время праздников, или дионисий, как их называли, актеры разыгрывали представления. Одеты они были в козлиные шкуры. Отсюда и пошло название – трагедия.
– Так это же овчина! – засмеялся Семен Матвеевич, одергивая на сыне тулуп.
– Да? – смутился Глеб и поправился с улыбкой: – Что ж, мы можем разыграть русскую трагедию. Не в козлиных, а в бараньих шкурах.
Ярцев-старший повел всех посмотреть баню, которая сто яла на самом краешке берега. А дальше простиралось плоское блюдо озера. До противоположного берега было километра три.
– Русская баня – это хорошо, – одобрительно отозвался Николай Николаевич, осмотрев предбанник, парилку и самоварную. – А то в Москве все помешались на саунах… И что прямо у воды, тоже здорово! Попарился – и сразу бултых в озеро!
– Так и задумано, – кивнул Семен Матвеевич. – У меня тут в августе отдыхал Элигий Петрович…
– Соколов? – удивился Вербицкий.
– Начальник управления? – уточнила Вика.
– Он самый, – ответил довольный Ярцев-старший. – Был в полном восторге от баньки.
– Кстати, – сказал Глеб, – знаете, как в России многие раскусили, что Лжедмитрий чужестранец?
– Интересно, – повернулся к нему Вербицкий.
– Потому что он не любил баню, – объяснил Глеб. – Об этом писал знаменитый ученый и путешественник Адам Эльшлегер, известный больше под именем Олеарий.
– Действительно, перефразируя Гоголя, – какой русский не любит баню! – засмеялся Николай Николаевич. Он посмотрел на солнце и предложил: – Ну, Матвеич, махнем в лес? А то светило скоро закатится.
– Я готов!
Взяв ружье и приладив к валенкам лыжи, они отправились в лес, сопровождаемые возбужденной собакой.