Черная вдова - стр. 10
– Да, думаю, что старикан долго в Ольховке не задержится, – сказал Глеб, сворачивая к их девятиэтажке.
Он обогнул дом, подъехал к гаражу. Заперев машину, они поднялись к себе.
– Мать, я страшно голоден! – признался Глеб, целуя жену в губы.
Лену обдало сладостной волной: муж давно не был так ласков.
– Глебушка, милый, что тебе приготовить? – спросила Лена, схватив его руку и прижимая ее к своей груди. – Табака пожарить? Или лангет? Можно отбить и в кляре.
– Действуй, мать, а я полезу в ванну.
Лена пошла в спальню. Она слышала, как Глеб включил в большой комнате телевизор, затем в ванной комнате послышался шум воды.
Она сняла праздничное платье, повесила в шкаф, накинула на себя прозрачный пеньюар, подаренный мужем ко дню рождения, присела на пуфик у трельяжа и посмотрелась в зеркало. Глаза у нее были счастливые и оттого глупые. Лена подумала, что в них слишком уж видно желание.
«Ну и пусть!» – улыбнулась она, уже предвкушая всем своим горячим, нетерпеливым телом сладостные безумные минуты.
Лена выдвинула ящичек, где хранила украшения, сняла серебряный витой браслет, серебряные сережки с бирюзой и такой же кулон, сложила все это в коробочку из-под французских духов, потом открыла длинный футляр из старинной тисненой кожи с потускневшей от времени монограммой – витиевато переплетенными заглавными буквами «Л» и «Г», – чтобы положить туда перстень, и обомлела.
Футляр был пуст.
– Странно, – пробормотала Лена, машинально шаря в ящичке.
Затем она стала проверять другие коробочки с такой же монограммой.
Они тоже были пусты.
– Глеб! – закричала Лена. – Глеб!
Но муж, вероятно, не слышал.
Она бросилась в ванную. Глеб уже разделся до трусов, пробуя рукой пенящуюся от шампуня воду.
– Ничего не понимаю… – испуганно сказала Лена.
– Ты о чем? – повернулся к ней муж.
– Драгоценности! Ну, бабушки Лики! Их нет!
– Брось, – недоверчиво посмотрел на нее Глеб.
– Сам пойди посмотри.
Глеб торопливо вытер полотенцем пену с рук и двинулся вслед за женой в спальню.
Лена в какой-то нервной лихорадке вынимала из трельяжного ящика свои украшения – клипсы, сережки, браслеты, кольца, нитки жемчуга, броши. Все это было в основном недорогое, для разных нарядов. Подарки самого Глеба, его и ее родителей. Но драгоценности, что хранились в футлярах с монограммой, исчезли. Кроме перстня, который Лена надевала на концерт.
– Видишь, нет! – истерично крикнула она, демонстрируя пустые коробки. – Нету!
– Успокойся, Фери! – проговорил Глеб. Он побледнел, на лбу резко обозначились две продольные морщины. – Может, ты сунула куда-нибудь? Вспомни!