Чёрная Тень - стр. 14
В такие минуты лучше всего молча продолжать есть и дать Рейчису выговориться. Обычно помогает представлять его не двухфутовым белкокотом, а восьмифутовым львом.
Иногда я спокойно слушаю, как он бахвалится; ночами в чистом поле делать обычно нечего. Кони уже накормлены и напоены, огонь горит вовсю. Чаще всего я просто смотрю на языки пламени, пытаясь не дрожать, пока у меня в голове одна воображаемая катастрофа сменяет другую. Раньше я трясся куда больше, но в последнее время, видимо, привык все время бояться.
Фериус обычно сидит, скрестив ноги, бренчит на маленькой гитаре, которую всюду таскает с собой, и рассказывает истории – она знает их сотни. Я почти уверен, что почти все это – выдумка. Особенно невероятные, лихие приключения, которые, по ее словам, она пережила с разными замечательными людьми в разных экзотических местах, о которых я никогда не слышал. Учитывая, что в школе я много учил географию, я был вполне уверен, что все эти места она тоже придумала.
Рейчис любит во всем быть первым, так что он всегда пытается обскакать ее со своими собственными рассказами. Они бывают двух видов: про необыкновенно огромных животных, которых он убил, и про невероятные сокровища, которые он украл. Ни первому, ни второму особых подтверждений нет, но он все равно заставляет меня переводить эти повествования о белкокотской отваге, чтобы Фериус не упустила ни одной подробности, и вечно требует, чтобы я подчеркнул: «А в следующей части, которая, кстати, чистая правда…» Фериус умеет замечательно притворяться, что она ему верит. Пара сильных укусов в руку – и я тоже научился.
В ту ночь Рейчис как раз начал в особенно кровавых подробностях живописать, как он убил – и сожрал – зверушку, которая, по моему глубокому убеждению, была просто крупной мышью, когда Фериус неожиданно прервала его и убрала гитару в полотняный чехол.
– На сегодня с историями покончено.
– Правда? – спросил Рейчис. – А как насчет истории про аргоси, которой откусили пол-лица за то, что мешала рассказывать?
Фериус проигнорировала его трескотню, подошла к нашим седельным сумкам и стала что-то искать. Когда она выпрямилась, в руках у нее была колода карт, которую я узнал: стальные, тонкие, острые как бритва. В ее руках они были смертельным оружием. Она сдвинула колоду и протянула мне половину.
– Сегодня мы будем тренироваться бросать карты? – спросил я. Она научила меня основам в первую же нашу встречу, и у меня уже неплохо получалось.
– Можно и так сказать, – она всматривалась в длинную дорогу, петлявшую по склону холма к городу. – А пока помолчи, ладно, Келлен?