Черная тарелка - стр. 4
– Чего стучишь? Заходи! Его Геннадием Никодимычем звать, – ободрил меня джинсовый, и я несмело приоткрыл дверь.
В комнате были двое. За письменным столом лицом ко мне сидел человечек с непропорционально большой головой и высокой шапкой взъерошенных волос. Мне почему-то захотелось спрятать их под треуголку, оставив только маленький чубчик на лбу. За спиной Последнева на стене было развернуто огромное зеленое знамя; если бы не четкие буквы ЭРОС и крохотный аленький цветочек под ними, его можно было принять за государственный флаг некой исламской державы. Второй человек – большой, плотный, лысый, со складчатым затылком – вальяжно развалился в кресле спиной к двери и потому видеть меня не мог. Что же касается председателя, то он если меня и заметил, то, скорее всего, не обратил ни малейшего внимания, потому что вялым невыразительным голосом продолжал бубнить:
– Купи кипу пик купи кипу пик купи кипу пик…
Мне до смерти захотелось попросить лысого, чтобы тот больше не упирался, внял мольбам человечка и купил наконец злосчастную кипу пик, чего бы это ему ни стоило, но тут Последнев внезапно прекратил канючить, отер платком мокрый лоб и сказал:
– Может, хватит?
– Хватит, говоришь? А за что ты мне деньги платишь? – густой, с богатой артикуляцией голос лысого показался мне смутно знакомым.
– Толик, давай завтра, а?
– Какое на хер завтра! Работаем, Гена! – отрубил лысый и низким своим проникновенным баритоном продолжал: – На мели мы лениво налима ловили. Для меня вы ловили линя… Давай!
– На мели мы лениво налима ловили для меня вы ловили линя о любви не меня ли вы мило молили и туманы лимана манили меня на мели мы лениво… – завел человечек.
– Стоп-стоп! Что ты, дорогой, несешь? Что это мы с тобой намели? Что, скажи на милость, меняли? Какое мыло молили? Сначала!
– Намелимылениво…
Я едва слышно хихикнул. Оба обернулись в мою сторону. И я тотчас узнал лысого. Это был популярнейший киноактер, переигравший последний год едва ли не во всех сериалах. Про таких говорят: появляется на экране даже при включении электроутюга. Анатолий Горский – так его звали – без особого интереса разглядывал меня, а председатель Последнев нетерпеливо спросил:
– Вы ко мне?
Я подошел к столу и представился. Не поднимаясь с кресла, Геннадий Никодимович протянул руку и сказал, что обо мне наслышан, с удовольствием со мною поработает – надеюсь, с обоюдной пользой, – что электоральные ожидания ЭРОСа нынче благоприятны как никогда, но сейчас он, увы, занят – вы же видите, – так что мне лучше пройти в штаб и договориться об оплате моих услуг. Выборы выборами, но денег пока никто не отменял – верно говорю? Мы снова пожали друг другу руки, и я направился к выходу, обогащенный новым для себя понятием «электоральные ожидания».