Черная тарелка - стр. 17
Сказав А, надо говорить Б… («Негоцiантъ»),
Срывание всех и всяческих масок («Последние Известия»),
Вещи, названные своими именами («Столичный ленинец»),
Распоясавшиеся жидоэкологи («Назавтра»).
В считанные дни в сети появился неизвестно кем сварганенный сайт www.klasha.ru, в чате которого вовсю резвились сексуально озабоченные народные политологи и уже появившиеся Клавины фаны. «Засадил бы ей за милую душу…» – вещал на весь мир Сексгигант. Ему возражал благородный рыцарь, скрывающийся под ником Вовчик: «Лапы прочь от нашей Клавочки!»
Клава, прежде не знакомая с интернетом и им не интересовавшаяся, от души веселилась, хотя, время от времени вспоминая теледебаты, и всплескивала руками: «Господи, угораздило же меня ляпнуть такое!» А наш Генка Последнев возбужденно потирал руки: после Клавиной выходки социологи прибавили ЭРОСу аж три десятых процента.
Впрочем, этого было маловато. За месяц до выборов мы не добирали до проходного порога в пять раз больше. В штабе понимали, что шум вокруг партии затихает и нужны новые акции, новые информационные поводы для его продолжения. А для этого требовались деньги, которых, увы, не было. Достаточно сказать, что даже со мной ЭРОС до сих пор так и не расплатился. Но все устроилось – неожиданно, быстро, счастливо.
Поздно вечером, едва ли не ночью Последневу позвонили от того, кого среди других ему подобных незаслуженно обижают глупой кличкой «олигарх», от того, кто уже дал на раскрутку ЭРОСа немалые бабки, а потом зажадничал, как говорят, зажидился, и давать перестал. Позвонили и поинтересовались, не трудно ли будет Геннадию Никодимовичу подъехать утречком в офис. Какие труды, о чем вы говорите! Буду к восьми. Нет, к восьми рановато. Семен Захарович в это время плавает в бассейне. А к девяти будет в самый раз. Хорошо? Так я вас записываю на девять. Отбой.
Ошалевший Гена тут же отзвонил мне и велел сопровождать его в поездке к благодетелю. Без четверти девять мы уже сидели в его приемной.
Приготовившись увидеть в приемной олигарха – простите, что и я пользуюсь этим нелепым словечком, – немыслимо сказочную роскошь, я был приятно удивлен простотой и демократичностью обстановки. Стол, за которым сидел помощник Семена Захаровича, вежливый мужчина средних лет в хорошо сидящем темном костюме, был вовсе не золотым, не красного дерева и даже не карельской березы, а совсем обычным, скорее даже невзрачным – из фанерованной доски. И кресла, в которых мы с Геной дожидались приглашения в высокий кабинет, оказались хоть и кожаными, но самыми заурядными, из магазина офисной мебели. Впрочем, как следует рассмотреть детали обстановки я не успел, потому что помощник, что-то у кого-то спросив по интеркому, сказал: