Чёрная стезя. Часть 3 - стр. 34
– Мы с тобой заводили разговор о корове? – спросил он.
– Да, я и сейчас склоняюсь к тому, чтобы у нас были своё молоко и мясо, – глаза жены на мгновенье загорелись и тут же погасли от осознания несбыточности мечты. – Только на какие шиши мы всё это приобретём: и стройматериалы для дома, и корову одновременно?
– Одновременно не получится, даже если бы у нас было много денег, – ответил Александр.
– Почему?
– Потому что на новой усадьбе для коровы нет конюшни, а на казённом участке все частные строения запрещены.
Этот весомый аргумент убедил Василису. Тяжело вздохнув, она произнесла обречённо:
– Поступай, как считаешь нужным. Только страшит меня твоя затея, Саша.
– Это почему же?
– Потому что надрываться придётся – у тебя всего две руки.
– Не так страшен чёрт, как его малюют, – весело произнёс Александр. – Глаза боятся, а руки делают.
Шестого марта он ставил стропила на срубе своего дома, который за осень и зиму выгнал уже под крышу. Накануне взял отгул, чтобы потрудиться три дня. Маленький Мишка был с ним, играл щепками на куче опила рядом с домом.
Внезапно раздался заводской гудок. Он гудел пронзительно и необычно долго, совсем не так, как перед началом рабочего дня на заводе. Через некоторое время к нему подсоединился паровозный гудок, за ним второй, третий…
Через несколько минут с завыванием голосила вся округа. Александр не понимал, что происходит. Не понимал и сынишка. В растерянности он развёл в стороны руки, в которых было зажато по щепке, и вертел головёнкой по сторонам.
Мимо проходил сосед. Он работал учителем и, по всей вероятности, направлялся в школу.
– Захар Дмитриевич! – прокричал сверху Кацапов. – Не знаешь, что стряслось?
– А ты разве не слышал?
– Нет.
– Сталин умер, – ответил щуплый учитель и стянул с головы шапку. – По радио объявили, ещё в восемь утра. Траур в стране.
У Кацаповых уже несколько дней не работало радио. Александр в первый же день сделал заявку на устранение неисправности, но монтёр-ремонтник так и не появился.
– И что теперь? – спросил Кацапов таким тоном, будто преподаватель математики Захар Арефьев исполнял сейчас обязанности умершего вождя народов.
– Не знаю, – с печалью в голосе ответил Захар. – В школу вот иду. Может там что разъяснят.
Учитель надел шапку и засеменил дальше. Кацапов вонзил топор в бревно сруба и стал спускаться вниз.
Спустившись на землю, он подошел к сыну, взял его на руки.
– Правитель наш умер, Мишка. Запомни этот день обязательно, – внушительно сказал Кацапов. В его голосе не было ни страха, ни печали, ни сожаления. Он никогда не восхищался Сталиным, не восхвалял его дел и не слушал речей «вождя народов», затаив дыхание. У Кацапова сложилось своё мнение об этом человеке.