Чёрная стезя. Часть 1 - стр. 24
Зимой эти люди стали очевидцами того, как голодал скот в общем стаде, как разворовывались колхозные амбары. Потом, уже осенью 1929 года, после уборки зерновых, несогласные ахнули от неожиданности, увидев, какая часть урожая осталось в распоряжении каждого колхозника. После такой картины крестьяне, не вступившие в колхоз, начали массовый забой скота, опасаясь, что он будет изъят насильственным путём.
Власти негодовали. При городском управлении НКВД был создан штаб по оперативному контролю за ходом коллективизации в селах. На заседание штаба вызывались руководители ГПУ районов вместе с председателями сельсоветов. Там их знакомили со свежими решениями правительства, там же они получали специальные инструкции и распоряжения.
Кривошеев, будучи исключительно предан делу партии, являясь безупречным исполнителем любого распоряжения руководства, на видном месте своего кабинета вывесил слова Сталина, заключённые в рамочку.
«Кулаки разбиты, но они ещё далеко не добиты. Более того, они нескоро ещё будут добиты, если коммунисты будут зевать и благодушествовать, полагая, что кулаки сами сойдут в могилу».
Эти слова он воспринял, как руководство к действию, и приступил к репрессивным методам. С группой работников ГПУ и председателем сельсовета он лично ходил по домам крестьян, которые резали скот.
Кривошеев не щадил ни детей, ни стариков, отбирая у них всё, что было. Для острастки он стрелял в потолок или даже поверх голов трясущихся от страха людей, а их самих потом силой выталкивал на улицу и запирал дом. «Воспитание» запугиванием возымело действие.
К началу 1930 года ему удалось загнать в колхоз около восьмидесяти процентов крестьян. Кривошеев справился бы и на все сто процентов, если бы его бесчинства не остановило руководство ОГПУ после выхода очередной статьи Сталина «Головокружение от успехов».
Вождь страны советов осуждал принудительную запись в колхоз, называя её политикой унтера Пришибеева.
Кривошеев, получив нагоняй от начальства, несколько раз перечитал эту статью, долго вертел её в руках, но заключать в рамку, аналогично предыдущей, не стал, положил в ящик стола. Не стал снимать со стены и прежнее высказывание Сталина о кулачестве. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что это просто хитрая уловка вождя, временное затишье перед генеральным наступлением на кулаков.
Переждав пару месяцев, он продолжил карательные действия в отношении оставшихся единоличников.
«Коллективизацию никто не отменял, – спокойно размышлял тогда Кривошеев. – Значит, все мои действия будут оправданными. В статье Сталина не прописаны дальнейшие действия ответственных лиц. Подумаешь, попугал особо твердолобых! Ведь делал я это в интересах революции! Известное дело: лес рубят – щепки летят. Так было и будет всегда, если проводится массовое мероприятие по уничтожению классового врага».