Черная рукопись - стр. 39
– Не переживай, я тебя доставлю к нему.
– Ты только что пролетела над его домом.
– Время еще есть. Сначала экскурсия.
Когда мы пролетели над центром, горгулья сменила курс, и приступила к медленному снижению. Спустя минуту мы были уже не равными луне наблюдателями свысока, а вновь насекомыми, что копошатся в плоти темного живого монстра под названием «Город».
Немногочисленные прохожие, завидев нас, то шарахались, то падали в обморок, то, сопровождая полет взглядом, крестились.
Преодолев множество поворотов, мы подлетели к зданию родильного дома и зависли на высоте его третьего этажа.
– Гляди, – уставившись в одно из окон, сказала горгулья, – только что родился мальчик.
Вслед за горгульей я направил взгляд сквозь стекло и увидел, что акушер и вправду держит в руках крохотного новорожденного, говоря при этом:
– Поздравляю, у вас мальчик. Как назовете?
– Сыщик. Это маленький Сыщик, – отвечал мягкий женский голос.
– А какое отчество вписать?
– Не надо отчества. Просто Сыщик.
– Полетели дальше, – сказал я горгулье.
– Как скажешь.
Мы двинулись в сторону Императорского парка, приблизившись к земле настолько, что уже фонарные столбы возвышались над нашим полетом, хотя еще недавно такое могли себе позволить только небесные светила.
Обгоняя какой-то экипаж, тут же утонувший в нашей огромной хищной тени, мы обдули его исходящим от крыльев потоком воздуха, сорвав тем самым шляпу с головы возницы и ввергнув в ужас и его самого, когда он нас заметил, и лошадей.
В парке мы петляли между высоких елей, нагло вороша ночную гармонию природы, и парили вдоль тропинок, преступно разбивая любовную ауру немногих гуляющих пар. В самом центре этого места горгулья на секунду отпустила мою шею и на полном ходу врезала когтистой лапой по лицу памятника Императору, оставив на нем глубокие и испачканные моей кровью прорези.
– Зачем? – осведомился я.
– Ты так хотел, – ответила горгулья.
– Я воевал на его стороне.
– Да. Но все же ты так хотел…
…Зависли над землей чуть поодаль от молодого человека и девушки.
Он очень походил на меня, только был сильно моложе, а она – на мою вечно юную Веру.
На него падала тень крупной ели, а она блистала в свете фонаря, окруженная желто-оранжевыми ночными бабочками, порхающими в воздухе.
В его глазах были восхищение и преданность, а в ее – благодарность и легкий проблеск симпатии.
– О чем они? Мне отсюда не слышно.
– О своем будущем, Сыщик. Обсуждают, есть ли оно у их союза.
– Что говорит каждый из них?
– Он говорит, что нисколько не смущен ее прошлым, и сделает ради нее все, лишь бы она не возвращалась туда, откуда он ее забрал. А она отвечает, что не вернется и останется с ним навсегда. Но есть между ними и невысказанное… он не совсем таков, каким кажется, а девушку что-то тяготит.