Черная перепелка - стр. 16
– Хорошо, я понял. Тогда еще вопрос. Скажите, Юлия, когда вы были на квартире Тропинина последний раз?
– Не знаю. Не помню. Я время от времени навещала его, приносила ему еду, это правда. Знаю, что не должна была так делать, но ничего не могла с собой поделать. Да вы разве сами не видите, что я до сих пор считаю себя его женой, близким человеком? Не могу привыкнуть к роли постороннего человека. Сварю борщ – несу ему, нажарю котлеты – бегу к нему!
– У вас что же, ключи были от его квартиры?
– Нет. Просто я же знаю, когда он заканчивает дежурство и идет домой. Как правило, он приходит, перекусывает и ложится спать. Он же много работает, устает. Ну, а если его дома нет, то я звоню соседке и оставляю ей пакет с едой.
– А в самой квартире вы бывали?
– Ну, бывала, пару раз. Когда у Макса поднялась температура и он не вышел на работу. Пришла, принесла ему лекарства, мед… А что вас интересует конкретно? Нет, я не видела у него девушек, если вы об этом. Не знаю, где он вообще с ними встречался. Но то, что он был не один, я чувствовала. Он в последнее время вообще выглядел счастливым, умиротворенным. Да он просто летал!
– Давайте вернемся к его квартире. На мой взгляд, она выглядит нежилой.
– Да. Точно. Вот если бы он жил с женщиной, тогда другое дело. Занавесочки, посуда, шкафчики… Всего этого там нет, это верно. Холостяцкая берлога.
– Однако он все-таки кое-что приобрел или ему подарили… Я имею в виду, чтобы как-то украсить эту самую берлогу.
– А… поняла. В спальне над кроватью висит большая картина, букет роз в белой фарфоровой вазе. Да-да, красивая картина. Но только понятия не имею, откуда она у него. Скорее всего, подарил какой-нибудь пациент. Не думаю, чтобы Макс сам пошел и купил ее.
– Этот натюрморт – работа известного художника Валентина Петровича Гришина.
– Это не того ли художника, что живет неподалеку от нас, в Караваево?
– Да, точно.
– Но я не помню, чтобы Макс его оперировал. Вся больница бы об этом знала. Знаменитости нас не жалуют. Мы же живем в дыре!
– Понятно. Ну что ж, спасибо вам большое, – слегка оторопел Дождев от последней фразы Тропининой.
Он, в отличие от нее и ей подобных, что с презрением относятся к провинции, очень любил свой город, считал, что ему крупно повезло, что он родился на Волге, в живописном месте, что может дышать свежим воздухом, наслаждаться прекрасными пейзажами, рыбачить и охотиться и в то же самое время находиться в городе, пользоваться всеми благами цивилизации.
– Вы мне очень помогли. Если вспомните еще что-нибудь…
– Да, понимаю. Позвоню или приду.