Черная осень - стр. 6

Родного дома и не было.

Деньги он родителям присылал, весточки окольными путями получал, знал, что батьку в том году схоронили, что мамка плохая, что братья-сестры жизнь устроили, детей наплодили… а вот приехать…

Нет, не мог.

Боялся посмотреть матери в глаза.

Или не боялся? Не хотел?

Этого Сергей и сам не знал. И не хотел доискиваться до ответа. И домой ехать не хотел.

Намного приятнее стоять здесь, в тихом уголке, наблюдать за лицами людей на площади и понимать, что они – твои.

Ты можешь сделать с ними что пожелаешь.

Власть – заводит.

Сильнее страсти, слаще любви, слаще всего…

Власть и есть жизнь… и лишившись власти – ты лишаешься жизни. Как это, наверное, уже и произошло с отставным императором. Приказ жом Тигр уже отдал. А телеграф – отличная штука. Императора охраняют его люди, им хватит и намека.

Выполнят.

В стране не должно быть двух центров власти…

И по тонким губам мужчины скользнула хищная улыбка, как нельзя более отражающая его суть и подтверждающая партийную кличку.

Тигр, как он и есть.

Плотоядный.

Голодный.

– Мы присягу давали, ты, мразь!!!

– Тор Алексеев, не горячитесь, – мужчина в мундире подполковника поднял руки, словно признавая правоту собеседника и сдаваясь ему на милость. – Вы не правы.

– Да что вы, милостивый государь? – Алексеев разглядывал его с отвращением, как экзотическое насекомое.

Вроде бы и экзотика, но какая ж она… гадкая!

Омерзительная!

– И будьте любезны не ехидствовать, полковник, – огрызнулся собеседник. – Я такой же офицер, как и вы! И пулям не кланялся!

– А что, штаб обстреливали? – иронично уточнил полковник Алексеев.

Был полковник, что называется, погибель девичья. Лет тридцати – тридцати пяти, плечистый, светловолосый, сероглазый, с обаятельной улыбкой, а уж если в седле… или на балу… или на параде…

Девушки штабелями падали.

Даже, говорят, одна из великих княжон, но – тсс! За такое могли и голову снять. Или загнать командовать взводом туда, где и медведи не ходили.

– Я бы попросил, полковник, – поджал губы собеседник. – Поймите, вы сейчас уже никому не поможете и никого не спасете… это нереально.

– Неужели, тор Орлов?

– Что вы сделаете? Броситесь за императорским поездом, попытаетесь его остановить? Но император уже приговорен, равно как и его семья. Вы ничего не успеете…

– Если я не спасу, так хоть отомстить успею. Или вы хотите отдать Русину – в руки этих?

Последнее слово было произнесено просто с неподражаемой интонацией. Отвращение, брезгливость, неприятие, даже смущение чуточку – о таком в приличном обществе и говорить-то стыдно.

– Полковник, согласитесь, Петер Седьмой разочаровал всех, кого мог. Его решения…