Размер шрифта
-
+

Черная обезьяна - стр. 3

“А симпатичный малый, – подумал я. – Даже странно. У них теперь новое поколение выросло, которому позволительно быть со вполне милыми и запоминающимися лицами?”

В просторной и ароматно пахнущей кабине мы спустились куда-то вниз; показалось, что глубоко.

– Мне сказали, что это лаборатория, а тут как будто тюрьма, – сказал я.

– Вы были в тюрьме? – с улыбкой спросил мой спутник.

Я улыбнулся ему в ответ.

Через последний пост – четыре отлично вооружённых человека в камуфляже, широкая автоматически открывающаяся дверь – вышли в странное, пахнущее мылом помещение, похожее на огромный вагон, но без окон. Двери здесь тоже открывались как в купейных вагонах.

Максим с усилием потянул первую же, она съехала влево, открыв застеклённую комнату с кроватью, столиком и несколькими книгами на полке.

На кровати сидел человек и сквозь стекло спокойно смотрел на нас.

– Он нас не видит, – сказал Максим. – Стекло непроницаемо.

Максим, кажется, ожидал моего вопроса, но я его не задал.

– Это Салават Радуев, – пояснил он то, что я видел своими глазами.

– Которого убили в тюрьме, – добавил я просто.

– Ну да, – в тон мне ответил Максим.

Неподвижно сидящий Радуев был безбород и походил лицом на гостеприимного дауна.

Глаза его тепло и сливочно улыбались.

– В восемнадцать лет – штукатур стройотряда, в двадцать один год член Ингуйского комитета комсомола, в двадцать девять лет бригадный генерал, организатор многочисленных терактов; пережил как минимум два покушения, готовил спецгруппы для взрывов на атомных станциях, был задержан, в тридцать пять умер в колисамской тюрьме, похоронен по инструкции, согласно которой тела террористов не выдаются родственникам для погребения, – готовой скороговоркой произнёс Максим.

– Кличка Титаник, – добавил я. – Потому что пуля попала ему в голову и на место раздробленной лобной кости вставили титановую пластину.

– Которой на самом деле нет.

– Ну. Ничего нового… кроме того, что он сидит, как в аквариуме, здесь. Что вы с ним делаете?

– Изучаем, – сказал Максим и с мягким гуркающим звуком закрыл дверь. Радуев, не вздрогнув, улыбался, пока его не скрыло.

– Поговорить с ним нельзя? – спросил я, глядя в дверь.

– Нет.

– А это… – задумался Максим у очередной двери, – собственно, это бомж. Ей тридцать четыре года, хотя выглядит… да, несколько старше. Поочерёдно убила шесть своих новорождённых детей. Мусорная урна, в другой раз прорубь, в следующий – столовый нож… Про одного просто забыла – он пролежал в квартире несколько дней, пока…

Женщина остервенело тёрла глаза ладонями. Уши её отчего-то казались сильно обветренными и шелушились, волос на голове было мало. Из-под юбки торчали белые ноги, пальцы на ногах смотрели в разные стороны, словно собрались расползаться кто куда.

Страница 3