«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн - стр. 40

Критике «демократами» он подвергается больше с моральных позиций: мол, как же это можно было такое заключать с нацистами и агрессорами. Так же СССР обвиняется в том, что заключив с Германией договор о ненападении, он способствовал развязыванию Второй мировой войны. При этом «бросающиеся» такими утверждениями авторы явно используют систему двойных стандартов при оценке действий Советского Союза и Западных демократий. Напомним, что подобными договорами Третий рейх был связан с Польшей (дата заключения 1934 год; в апреле 1939 года Гитлер денонсировал этот договор), с Англией и Францией (даты заключения – 1938 год), с Литвой, Латвией, Эстонией (даты заключения – 1939 год). То есть, по существу, советско-германский договор лишь пополнил довольно обширный список аналогичных соглашений. Тут бы «демократам» и замолчать. Ан, нет. Полюбуйтесь, например, что пишет «перековавшийся» из коммунистов, а потому, видимо, как всякий неофит, особенно рьяный, М. И. Семиряга:

«Однако подобное сравнение неправомерно по ряду причин. Во-первых, общая военно-политическая обстановка осенью 1939 года несопоставима с тем же периодом предыдущего года. Во-вторых, правительства Англии и Франции договорились с Германией о развитии добрососедских отношений, признавали отсутствие каких-либо территориальных споров и установили, что существующие границы между ними являются окончательными. Можно ли эту договорённость считать предосудительной? Почему она должна была вести к дестабилизации обстановки и вызывать какую-либо подозрительность советского правительства? В – третьих (и это представляется особенно важным), декларации имели открытый характер и не содержали секретных протоколов, направленных против интересов третьих стран. Наконец, в-четвёртых, это были декларации, которые, как известно, отличаются от других договорных документов тем, что представляют собой заявление двух и более государств, устанавливающее их взгляды по определённым крупным проблемам и излагающие общие принципы отношений между этими странами. Поэтому они ни в правовом, ни в политическом отношении не имели характера договоров о ненападении. Декларации соответствовали принципам международного права и не могли быть источником международной напряжённости, чего нельзя сказать о советско-германских договорах, подписанных в 1939-1940 гг.» [73;29].

Читаешь такое, и поневоле приходит в голову присказка: «Такому – хоть грязь в глаза, а всё – божья роса». И пишет подобное не безграмотный журналист, а исследователь-профессионал, много лет посвятивший изучению соответствующего периода европейской и советской истории. Видимо, для профессиональной пригодности важны не только деловые, но и человеческие качества (например, порядочность). Чтобы читателю было яснее, почему утверждение М. И. Семиряги не может не вызывать, мягко говоря, удивления, уточним, что сей почтенный историк ведёт речь об англо-германской декларации, подписанной 30 сентября 1938 года, перед отъездом Чемберлена из Мюнхена, и франко-германской декларации от 6 декабря 1938 года.