Чёрная кошка - стр. 18
В пятидесятых годах в город приехала комиссия. Партийная дама, увидев трех голых мужиков, смущенно потупила глаза и сказала: «Нельзя ли это… как-то прикрыть…»
Угодливые дураки отбили «крантики» и заменили алебастровыми фиговыми листочками.
Наступили семидесятые, более свободные времена. «Крантики» решили вернуть на место, объявили чуть ли не конкурс… Победил один скульптор, у него в письменном столе лежали отбитые «крантики» – когда-то сохранил на память.
Тимофей Левчук
«Великий» украинский режиссер Тимофей Левчук навсегда останется в истории украинского кинематографа.
Как герой анекдотов. Ничего путного он не снял, но вечно попадал в какие-то истории.
Однажды осенью Левчук выбирал место для съемки. Широкая бескрайняя степь. Прохладно. Стоят автобусы, съемочная техника, группа – человек пятьдесят. Ждут.
А Левчук все ходит по степи, ищет кадр. Казалось бы, ставь камеру в любом месте и снимай – вокруг один и тот же пейзаж.
Кого уж он там изображал, Великого кобзаря или Александра Довженко, но все ходил по степи с вдохновленным лицом, опираясь на суковатую палку. Наконец, остановился, стукнул палкой о землю, сказал:
– От туточки и будемо сныматы…
И провалился по пояс в яму с говном.
Летом на этом месте стояла кошара с пастухами, они вырыли яму для отхожего места. Уходя, присыпали яму землей…
Артистка
Я ее присмотрел еще в очереди к трапу самолета. Скромная провинциалочка, одета бедновато, толстая книжка под мышкой, ни саквояжа, ни женской сумочки. Но стать!.. Русые волосы, простое русское лицо, высокая белая шея с родинками у ключиц, крепкая грудь, бедра… Таких надо в кино снимать, терпеть не могу нынешних «селедок»…
Я летел на Камчатку. Ученые предсказали извержение потухшего вулкана Толбачек. А мне как раз были нужны кадры извергающегося вулкана для нового фильма.
В самолете места наши оказались с ней рядом. Едва погасло табло, я закурил сигарету. Стрельнула глазом в мою сторону. Держится отчужденно, уткнулась в книжку.
Я достал вторую сигарету.
– Позволите?
– Курите уж…
– А вы?
Посмотрела на меня внимательно. Неловкими пальцами вытянула из пачки сигарету.
– Чем это вы так увлечены?
Захлопнула книжку, показала обложку. Станиславский, «Моя жизнь в искусстве».
– О! Тогда я все про вас знаю. Ездили поступать в театральное училище? Так? Провалились…
Улыбка милая, простая. Осветила лицо и погасла, только в глазах еще дрожат отблески света.
– Поступила. Только в другой институт. Педагогический имени Крупской.
– Вот те нате…
– А что делать? Там все по блату. Папа – режиссер, мама – артистка, дядя – гардеробщик в театре. Надо уж или гору талантов иметь, или «свою руку»…