Чёрная королева: Огненная кровь (том второй) - стр. 2

(*прим. лат. — «приятное безумие»)

— Охохошечки! А ты и правда, совсем спятил! Ну, получишь ты её, а что дальше?

— Дальше? — Альберт надел фрак. — Если честно, то я пока не думал об этом.

— Вот видишь! Ты совсем, как безумец, который нашёл в лесу волшебный цветок и, поддавшись порыву, выкопал и принёс в кармане! А цветок возьми и завянь! Цветку, знаешь ли, нужен сад, клумба и уход. И заботливый садовник. У тебя разве это есть? Подумай, с чего бы ей бросать ради тебя своего жениха? Он, красив, знатен, он будущий верховный джарт и у него есть дворец, полный слуг! А что есть у тебя? Ненависть и шлейф врагов? Ты же готов погибнуть в битве за место верховного джарта, и что ей делать потом? Куда податься? Помнишь, я просил тебя не обижать эту девочку? И что ты мне сказал? «Можно подумать, что я только тем и занимаюсь, что обижаю девочек», — Цинта передразнил Альберта и добавил серьёзно, — отступись, мой князь. Не погуби волшебный цветок.

Альберт посмотрел на Цинту как-то странно, а потом расплылся в довольной улыбке и, схватив его за плечи, тряхнул несколько раз:

— Дуарх бы тебя побрал, таврачий сын, а ведь ты прав! Прав! Разрази меня гром!

Цинта смотрел на него непонимающе и осторожно спросил:

— В кои-то веки я прав! И в чём же?

— В том, что моему цветку нужно где-то расти.

— Охохошечки! Да я совсем не это имел в виду, — пробормотал Цинта.

— Нет, ты абсолютно прав, и я, пожалуй, приму все предложения от моей родни — от Гасьярда, от Эверинн и Себастьяна. Я стану богат. Куплю дом, заведу детишек, что ты ещё мне там советовал? И провалиться мне в пекло, но я готов обменять Иррис на Красный трон! Я отступлюсь, пусть Себастьян становится верховным джартом, мне всё равно, если она будет моей, - глаза Альберта сверкнули странным огнём.

— Да ты в своём уме, князь? — всплеснул руками Цинта. — Ты что же, думаешь, Себастьян вот так запросто тебе её отдаст?

— Посмотрим, что перевесит в нём — желание стать верховным джартом или любовь к Иррис.

— А ты уверен, что она захочет пойти с тобой? Ты её вообще спрашивал? С чего ты так уверен-то в её чувствах? Может, она любит Себастьяна? Насколько я помню, в прошлый раз она отхлестала тебя по лицу, и вот сегодня тоже отвергла! — воскликнул Цинта в отчаянии, видя, что доводы рассудка совсем не действуют на Альберта.

Но тот только усмехнулся и произнёс задумчиво, проводя рукой по шёлковым лацканам фрака:

— Когда женщина не хочет быть с тобой, когда ты ей безразличен, поверь, это заметно. Она глуха и слепа, она не слышит подтекста в твоих словах, она не замечает нежности в твоём голосе, не смущается, не трепещет и не пылает, как факел от твоих взглядов, не дышит через раз, когда ты стоишь с ней рядом. И у неё на шее не бьётся пульс так, что даже на расстоянии ты ощущаешь это биение. Она не станет оставаться с тобой наедине, имея возможность тысячу раз уйти, — Альберт похлопал Цинту по плечу и добавил, — я не безразличен ей, Цинта. Я это знаю. Я видел это сегодня в её глазах. Просто она слишком правильная, чтобы без колебаний упасть в мои объятья и отказаться от Себастьяна. И поэтому мне придётся идти длинным путём и сделать так, чтобы Себастьян сам отказался от неё.