Черная дыра. Том 2 - стр. 44

Кладбищенская тишина, разбавляемая лишь пением птиц, сменялась звуками из прошлого. Тишина, если к ней прислушаться, состояла из различных звуков, на самом деле, не оставляющих человека всю его жизнь. Каждый прожитый когда-то миг, имел свой звук, и вслушиваясь в него, было так просто поверить, что нет ничего невозвратного. Что время нелинейно. И человечество не сидит в поезде, держа в руках билет лишь в один неизбежный конец. Стоило лишь прислушаться.

Стоило лишь прислушаться, и каждый мог услышать этот звук.

Звук тишины.

Арсен выпал из времени, погрузившись в воспоминания, которые начинались с их первой встречи в коридоре Управления, и заканчивались тем мигом, когда лицо старшего лейтенанта навсегда исчезло под белым покрывалом, после окончания церемонии прощания с ним. Церемонии, на которую не явился никто из его родных. Лишь коллеги и несколько приятелей, с которыми он проводил свои редкие выходные. И конечно, Карина. Именно тогда Арсен поймал себя на мысли, что ничего не знает о личной жизни Думана. Он никогда не говорил о своих родных, Арсен не знал, были ли они у него и как складывались их отношения. Парадоксально, но проведя столько времени вместе, обговорив столько различных тем, они, все же, так мало знали друг друга. Что волновало Думана, не был ли он одинок, и о чем он грезил, оставаясь в тишине своего дома после утомительной рабочей смены? Все это казалось чем-то, о чем всегда можно будет спросить. Но не в этот раз. Не на службе. Не за кружкой пива. Арсен был слишком занят своими проблемами и делился ими с другом, в то время как тот, хранил все в себе. Хотелось верить, что у него их просто не было. И Арсен верил.

Пролистав альбом, переданный Кариной, Арсен лишь утвердился во мнении, что это незаконченный, а точнее, даже не начатый коллаж из фотографии Арсена и Асель, о существовании которых он даже не подозревал. Судя по некоторым из них, Думан планировал с юмором изобразить краткую историю знакомства Арсена с Асель. В некоторых файлах лежали какие-то клочки бумаги с рукописным текстом, заметками и комментариями к фотографиям. Так или иначе, идея Думана осталась нереализованной.

Неизвестно сколько просидев у последнего пристанища своего друга, Арсен, наконец, поднялся с места и с трудом смог устоять на онемевших ногах. Кивком головы он закончил никому неслышный разговор с Думаном, и медленно, слегка прихрамывая, направился к воротам.

Баур, чье лицо выражало такую деловитость, что сам воздух в холле наполнялся какой-то торжественностью и официальностью от этого, восседал на высоком кресле посреди комнаты и осматривал окружающих его людей, словно пытался проникнуть в мысли каждого из них. Мура, несмотря на свое тучное сложение, скромно забился в самый угол любимой софы и со скучающим выражением лица играл на своем огромном смартфоне. У окна, едва ли умещаясь на крошечном подоконнике, курил Аза, с интересом наблюдая за выясняющими отношения недалеко от борделя мужчинами, спор которых возник то ли из-за неправильно припаркованного автомобиля, то ли из-за единственного свободного места у загруженного тротуара. Лица их были красными от злости, а у одного из них от крика даже разбухли вены на висках и шее. Самат, бродя по холлу, тихонько бормотал что-то в трубку, успешно мороча голову очередной девушке, смех которой с короткими интервалами доносился из трубки и слышался всем, кто хоть немного был заинтересован услышать его. Бауржан переводил взгляд с одного на другого, чувствуя гордость от того, что затея поговорить с Русланом, как только он вернется, принадлежала именно ему. Бауржан даже отложил свои важные дела, чтобы уже битый час сидеть и ждать, когда же его друг появится на пороге. Когда послышался звук, сигнализирующий о разряженном аккумуляторе, Мура отложил телефон в сторону и громко вздохнув, обратился ко всем сразу: