Чёрная бабочка на красном колесе. Разные судьбы – разная правда - стр. 14

Седьмого марта сего года Григорию Даниловичу Полтораку исполняется ровно 100 лет. Век за плечами. Дата такая, что и не захочешь, да вспомнишь, как жизнь прошла. У меня в руках метрика Григория Даниловича, записи в которой сделаны ровно 100 лет назад старинным красивым почерком. А вот одна из первых семейных фотографий, 1914 года, где он, 17—летний парень, в кругу своих родных. Несмотря на возраст, Григорий Данилович сохранил хорошее здоровье и не жалуется на память, цвет лица же – вообще как у молодого мужчины. Естественна, первый вопрос – как удалось сохранить такое здоровье? Наверное, никогда не пил и не курил?

– Курить я начал на турецком фронте.

– На каком – каком фронте? (А сам вспоминаю, когда же русские в последний раз воевали с турками.)

– На турецком. В армию меня призвали в 1916 году, наш полк стоял под Трапезундом. Но потом курить я бросил, снова закурил в Отечественную, бросил, как война кончилась. А выпивал я очень редко, по праздникам. Последний раз – больше тридцати лет назад, на золотой свадьбе.

Григорий Данилович, сделав небольшую паузу, без запинки назвал номера полка и дивизии, в которых служил в первую мировую войну:

– Четыреста восемьдесят девятый Рыбинский, а дивизия – сто двадцать третья пехотная.

– И бои хорошо помните?

– А как же! Один раз пулеметной очередью убило товарищей слева и справа, а я жив остался. До старшего унтер – офицера дослужился. А в Красной Армии – только до ефрейтора. Звание старой армии не признали.

– А детство свое вы хорошо помните, Григорий Данилович?

– Детство было обыкновенное. Дед мой был из Полтавской губернии, отец солдатом прослужил 15 лет и остался в Армении, там я и родился, первым. А всего нас было восемь братьев и четыре сестры. Сейчас я один из них остался. Мама умерла в сорок лет, от гриппа, папа в семьдесят. Закончил я три класса церковно – приходской школы, потом был учеником у немца – краснодеревщика, в Тифлифе. Помню хорошо армянскую резню в 1905 году, много тогда людей погибло. Девочек всех прятали, но русских во время резни не трогали. Армяне один раз закопали в Степанаване сорок турок, но один из них выполз, прибежал к своим и все рассказал. Вот тогда и началась резня.

В беседе принимала участие и дочь Г. Полторака, Валентина Григорьевна, она добавила:

– А потом резня была и в 16—м году, папа тогда находился на фронте. Помню эпизод, рассказанный мамой: турок на коне срубил саблей армянину голову, и тот, без головы, в горячке пробежал еще метров сто.