Черепаший вальс - стр. 5
– У тебя там собственная комната? – изумленно воскликнула Жозефина.
– И даже собственный шкаф с кучей одежды, чтобы не таскаться с чемоданом! Филипп обо всем подумал, он такой замечательный дядюшка!
Да, в этой заботе был весь Филипп, ее деликатный, отзывчивый зять. Когда у нее возникали проблемы или ей нужен был совет, она всегда звонила Филиппу.
Он неизменно отвечал: я здесь, я рядом, Жози, ты можешь попросить меня о чем угодно, ты же знаешь. Она слышала его участливый голос и тут же успокаивалась. Она бы с радостью погрузилась в волны тепла, исходившие от этого голоса, отдалась на волю нежности, появлявшейся в его тоне, стоило ей произнести: «Алло, это я, Жозефина…» – но внутри моментально включалась сигнальная лампочка: «Внимание, опасность! Это муж твоей сестры! Соблюдай дистанцию, Жозефина!»
Ее муж Антуан, отец Гортензии и Зоэ, погиб полгода назад. В Кении. Он связался там с одним китайским бизнесменом, мсье Вэем, разводил для него крокодилов. Дела шли из рук вон плохо, Антуан запил, вел странные диалоги с рептилиями, которые его в упор не замечали, не желали размножаться, продирали заграждения и пожирали служащих. Ночи напролет он вглядывался в желтые глаза крокодилов, мерцавшие над неподвижной поверхностью пруда. Он хотел говорить с ними, хотел стать их другом. Однажды ночью он вошел в воду, и один из них его сожрал. О его трагической гибели Жозефина узнала от Милены. Милена была любовницей Антуана. С ней он уехал в Кению на поиски приключений. Из-за нее он бросил семью. Нет, не из-за нее, думала Жозефина; он бросил меня потому, что больше не мог сидеть без работы, целыми днями слоняться по дому и жить на мои деньги. Милена была лишь предлогом. Строительными лесами для реконструкции личности.
Жозефине не хватило духу сказать Зоэ, что отец умер. Она объяснила, что папа уехал в джунгли осваивать новые крокодильи питомники, что там нет мобильной связи и что скоро он даст о себе знать. Зоэ покачала головой: «Значит, теперь у меня есть только ты, мамочка, лишь бы с тобой ничего не случилось», – и постучала по дереву, чтобы не сглазить. «Нет уж, со мной ничего не случится! Я непобедима, как королева Альенор Аквитанская: она дожила до семидесяти восьми лет, всегда оставалась сильной и никогда не жаловалась». Зоэ, немного подумав, подошла к делу практически: «А вдруг с тобой и правда что-нибудь случится? Я ведь сама ни за что не сумею найти папу!» Жозефина подумывала было слать дочке открытки «от папы», но мошенничать ей претило. Все равно рано или поздно придется сказать ей правду. Просто случая не подворачивалось. Да и какой, впрочем, может быть «удобный» случай объявить тринадцатилетней девочке, что ее отец окончил свои дни в пасти крокодила? Гортензии она сказала. Та сначала плакала, обвиняла Жозефину, но потом заявила, что так даже лучше, папа слишком страдал из-за своих неудач. Гортензия не любила переживаний, считала их пустой тратой времени и сил, сомнительными сантиментами, от которых недалеко и до жалости. У нее в жизни была лишь одна цель – добиться успеха, и никто, никто не мог сбить ее с пути. Она, конечно, любила отца, но ничем не могла ему помочь. Человек сам хозяин своей судьбы, папа оступился и дорого за это заплатил.