Чердаклы - стр. 3

Она заметно округлилась, но так и осталась по-детски чуть косолапой, ноги передвигаются отдельно от нее, а сама она все время куда-то улетает. Ее пригласил сюда Сенотрусов, хотя она теперь не работает в конторе, когда-то да, немного работала, но перестала видеть в Сенотрусове гуру и ушла. Позвал он ее сюда, может, и потому, что штатных работников в конторе раз-два и обчелся, а Тата иногда участвует в каких-то делах. Так, ради копейки. Но дело ведь совсем не в этом, да? А в чем?

Тата рассказывает ему, что ее только что выпустили из ментовки, держали три дня. Что ты на этот раз натворила? – спрашивает Зиновий. Тата коротко смеется, тут же обрывает свой смех и сердито рассказывает, как пыталась встретиться с Бутом, прямо на трассе, во время его продвижения к Волжскому Утесу. Там идет саммит, разве ты не слышал… та-та-та-та…

Ты знаешь, говорит Тата, есть такая станция Чердаклы. Мне она приснилась во сне, хотя я там никогда не бывала. Сон был какой-то такой… вещий, что ли… Я подумала: надо бы туда съездить. Не знаю, зачем. Давыдов кивает и теряет интерес к теме – все это тоже не ново, все это в ее духе, она никогда не изменится. Заколдованный, замурованный…

Пришло такси, какая-то древняя колымага.

Люди живут каждодневной ерундой, говорит уже в машине Зиновий, будто им ничего не грозит. А что им грозит? Коровьи выделения, агностицизм, высшее образование, апатия. Лишь бы не война! Ты, как всегда, апатия – это и есть война. Да? А ты мне говорил: угомонись, Тата, и посылал куда-то подальше – за Урал.

Зиновий слышит пиликанье, нащупывает дурочку в кармане, но продолжает свой прерванный монолог. Бездействие хуже, чем геноцид, говорит он, чем уничтожение бродячих животных, вторжение в экосистему. Но так называемое принятие мер – это хуже, чем преступное бездействие. В мире, где зачистка идет посредством разложения, самое великое благо – ничего не делать.

И куда ты так гонишь, братец, впереди пост… Он не успевает произнести фразу до конца: видит перед собой летящую в лобовое стекло громадину – черный лакированный рояль…

Стоооп!!! Он орет это во всю глотку за долю секунды до смерти… успевает заметить застывающие в испуге детали этого мира, беседку, надпись на бетонном заборе: Гриша, прощай!

Чьи-то оторванные головы сыплются сверху, с голубого экрана, захлебываясь словами, они спешат договорить, сообщить убийственные факты и, словно исполнив свой долг, затихают в длинной цепи вдоль дороги…

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …