Черчилль и Гитлер - стр. 9
Что бы на это сказал сэр Макс Бирбом? Обратимся к его лекции 1943 г., посвященной Литтону Стрейчи: «Говорят, что наступил век «простого человека». Мне нравится думать, что утром 1 января 2000 г. люди станут свободными и смогут расцепить руки, подняться с колен и поискать другую, возможно, более разумную форму веры». Сейчас этот рубеж нами преодолен, и нет никаких признаков того коленопреклонения. Если Фрэнсис Фукуяма в своей книге «Конец истории и последний человек» верно предсказал распространение социальной демократии во всем мире, то его уже и не будет.
«Войны народов будут намного ужасней, чем войны королей», – предупреждал Черчилль в своей речи в Палате общин, посвященной бюджету вооруженных сил в 1901 г. Поскольку, как он писал в своем романе «Саврола»: «Рыцарское благородство не входит в число добродетелей деятельной демократии»[6]. Черчилль, рыцарь демократии, обозначил эту проблему, когда, туманным ноябрьским днем 1947 г., рисуя у себя в кабинете в поместье Чартвелл, задремал и увидел во сне своего отца. Возможно, судя по записанному им собственноручно рассказу об этом происшествии, это было видение: «Внезапно меня охватило странное чувство. Я обернулся с палитрой в руке и увидел в красном кожаном кресле с высокой спинкой отца», который вот уже пятьдесят два года как умер. В ходе «беседы» сын поведал отцу, являвшемуся создателем демократии тори, что: «После установления демократии нам осталось только воевать»[7].
Демократия не только играла руководящую роль в самых кровавых войнах в истории человечества, но и была той целью, во имя которой велись некоторые из них, например, война во Вьетнаме и в Персидском заливе. Когда кто-то сражается за идею, а не за конкретный географический объект, например Силезию или Эльзас-Лотарингию, почти невозможно прийти к мирному соглашению. Войны за демократию становятся войнами не на жизнь, а на смерть; будучи современной светской религией, демократия требует безоговорочной капитуляции. Она презирает компромиссы подобно участникам восьми религиозных войн, которые раздирали Францию в период между 1562 и 1595 гг. Предъявляемое к Германии во время Второй мировой войны настойчивое требование о безоговорочной капитуляции привело к ее затягиванию, тогда как прежде, в восемнадцатом столетии, войны ограничивались династическими столкновениями, которые, как правило, исчерпывались, когда очередная провинция была захвачена и можно было подписывать мирный договор. Черчилль осознавал эту проблему и смог лишь предотвратить войну с франкистской Испанией, произнеся в Палате общин речь, в которой подчеркнул: «Следует делать различие между человеком, который сбил вас с ног, и тем, который вас не трогал…». Если бы «холодная война» 1946–1989 гг. перешла в прямое военное противостояние мировых супердержав, то оно, вероятно, окончилось бы только после массированного уничтожения сил противника, поскольку демократия, как выразился лорд Солсбери о воинствующем христианстве, сталкиваясь с решительным сопротивлением, теряет способность следовать по умеренному пути.