Чемодан (сборник) - стр. 14
– Кого он мне напоминает?
– Хрущева, – подмигнул нам Цыпин.
Мэр не дождался ответа и последовал дальше. За ним, угодливо посмеиваясь, бежал начальник станции.
К этому времени трибуну обтянули розовым сатином. Через несколько минут осмотр закончился. Нас пригласили к столу.
Отворилась какая-то загадочная боковая дверь. Мы увидели просторную комнату. Я и не знал о ее существовании. Наверное, здесь собирались оборудовать бомбоубежище для администрации.
В банкете участвовали гости и несколько заслуженных работяг. Мы были приглашены все трое. Видимо, нас считали местной интеллигенцией. Тем более что скульптор отсутствовал.
Всего за столом разместилось человек тридцать. По одну сторону – гости, напротив – мы.
Первым выступил начальник станции. Он представил мэра города, назвав его «стойким ленинцем». Все долго аплодировали.
После этого взял слово мэр. Он говорил по бумажке. Выразил чувство глубокого удовлетворения. Поздравил всех трудящихся с досрочным завершением работ. Запинаясь, назвал три или четыре фамилии. И наконец предложил выпить за мудрое ленинское руководство.
Все зашумели и потянулись к бокалам.
Потом было еще несколько тостов. Начальник станции предложил выпить за мэра. Композитор Петров – за светлое будущее. Режиссер Владимиров – за мирное сосуществование. А штангист Дудко – за сказку, которая на глазах превращается в быль.
Цыпин порозовел. Он выпил фужер коньяка и потянулся за шампанским.
– Не смешивай, – посоветовал бригадир, – а то уже хорош.
– Что значит – не смешивай, – удивился Цыпин, – почему? Я же грамотно смешиваю. Делаю все по науке. Водку с пивом мешать – это одно. Коньяк с шампанским – другое. Я в этом деле профессор.
– Оно и видно, – нахмурился Лихачев, – по той же эпоксидной смоле…
Через минуту все говорили хором. Цыпин обнимал режиссера Владимирова. Начальник станции ухаживал за мэром. Штукатуры и каменщики, перебивая один другого, жаловались на заниженные расценки.
Только Лихачев молчал. Видно, думал о чем-то. Затем вдруг резко и совершенно неожиданно произнес, обращаясь к штангисту Дудко:
– Знал одну еврейку. Сошлись. Готовила неплохо…
А я наблюдал за мэром. Что-то беспокоило его. Томило. Заставляло хмуриться и напрягаться. Временами по его лицу бродила страдальческая улыбка.
Затем произошло следующее.
Мэр резко придвинулся к столу. Не опуская головы, пригнулся. Левая рука его, оставив бутерброд, скользнула вниз.
Около минуты лицо почетного гостя выражало крайнюю сосредоточенность. Потом, издав едва уловимый звук лопнувшей шины, мэр весело откинулся на спинку кресла. И с облегчением взял бутерброд.