Чем пахнет дождь - стр. 26
Эльбрус двумя пальцами провёл по гладким половым губам, заставив ощутить насколько там влажно, как никогда в жизни. Легонько прикоснулся к клитору, обвёл вокруг, не дотрагиваясь до самого пика, хотя именно этого я ждала, вопреки собственному стыду. Опустил палец ниже, остановился у входа, подразнил немного, зашёл, заставляя меня выгибаться от запретного удовольствия и лёгкой, жгучей боли, от которой, вопреки логике, я получала настоящее удовольствие.
Где-то на грани яви и небытия, когда мои губы отвечали на чрезмерно откровенные, жадные поцелуи, грудь тёрлась о распалённое мужское тело, широко раскрытые бёдра бесстыже требовали продолжения, почувствовала у входа головку члена.
Посмотрела вниз, туда, где почти соединились наши тела. Эльбрус обхватил член, придвинул большую головку к набухшим половым губам и медленно водил от клитора до входа, заставляя меня выгибаться, рефлекторно прося логичного продолжения.
Мозг отключился начисто. Не понимала кто я, с кем, почему оказалась здесь, знала одно – хочу продолжения. Хочу, чтобы эта махина наполнила меня собой, хочу стать одним целым, единым организмом с одними потребностями.
Тягучий поток желаний перебила резкая, жгучая боль, вырвавшая меня из зыбучего, нереального удовольствия. В ужасе я заколотила по спине и груди Эльбруса, начала ёрзать в попытке вырваться.
– Т-ш-ш-ш-ш, – всё, что ответил Эльбрус на мои попытки, однако, остановился.
Посмотрел на меня сверху вниз с нечитаемым выражением лица, опёрся на одну руку, второй вытер слёзы с моих щёк, прошептал:
– Говорил же, нет у тебя мужчины. Потерпи, терять уже нечего.
Качнул бёдрами, вырывая у меня стон отчаянной боли и новую порцию слёз. Меня просто разрывало, чувствовала себя бабочкой, в которую наживою вкручивают энтомологическую булавку.
– Нет, не надо, – заныла я, ощущая соль на губах. – Потом, в следующий раз, попозже, – зачем-то лепетала, не понимая, что вообще несу.
Какой следующий раз? Об этом думать страшно, не то, что предлагать, тем более обещать. Похоже, с половой жизнью я завязала, толком не начав.
– Предлагаешь подождать, пока другой разработает? – глухо ответил Эльбрус. – Вот так не будет больно, – пообещал он несбыточное.
Переместился, не вынимая из меня орудие пытки, как-то особенно нежно провёл ладонью по моему лицу, остановился на губах, снова качнул бёдрами, я в ужасе открыла рот, ожидая очередную волну боли, но её не последовало. Дискомфорт был, оставалось жжение, но сильная боль исчезла.
Постепенно стало возвращаться удовольствие, не такое обволакивающее и всепоглощающее, как до этого, покрытое стыдом и осознанием, что я сотворила, но всё-таки это было неизведанное мне раньше удовольствие, такое приятное, что я не понимала, как я дожила до двадцати лет и не попробовала ни разу.