Челюскин. В плену ледяной пустыни - стр. 21
– Семин – секретарь экспедиции, мимо него не проскочишь, – напомнил Звездин, тоже не раз выступавший с докладами и страдавший от строгого визирования секретаря.
– И что бы ты, Боренька? Чем удивил бы нашу взыскательную публику? – заинтересованно поглядел на Промова художник.
– Уж будь спокоен – зевать бы тебе не пришлось.
– А все-таки, – настаивал Шемятников. – Представь, что к тебе на лекцию пришло ровно пятеро. – Он обвел глазами сидевших за столом.
Промов допил компот, посмотрел на донышко стакана, где плавали остатки сухофруктов. Казалось, он тянул время, выпрашивая себе небольшую паузу. Потом с решительным видом заговорил:
– Ну, держитесь. Тема лекции звучала бы так: «Герои и антигерои в современной литературе». Как смотрит современный читатель на казака Мелехова? Или, скажем, на товарища О. Бендера в желтых ботинках? Оба контрреволюционеры, оба мелкие собственники, не способные разглядеть из-за близорукого своего взгляда завтрашних великих далей. Оба не хотят развития своего социалистического отечества, и здесь налицо явное их место – это самые настоящие антигерои. Но существует магия… Магия искусства, великая магия литературного слова. Именно она заставляет нас сопереживать им обоим. Мелехова нам жаль, ведь если бы он не метался – ах какой бы из него вышел комкор или семьянин, хлебороб, на худой конец. И я надеюсь, автор таки придаст Мелехову, в конце концов, нужный вектор и поставит его на верный путь.
В словах Промова не было горячности, только твердая, нефальшивая убежденность. Он медленно обводил глазами приятелей, видел, как они забыли про компот, отставили прочь стаканы и особо не подают вида, но внемлют, однозначно внемлют.
– А Ося Бендер? Каков шельмец! Современный Тиль Уленшпигель! Да если бы его способности в нужное русло… Нет, ему легче переквалифицироваться в управдомы, чем податься во ВХУТЕМАС. Он и Зосю простить не может не потому, что она его не дождалась, а только из-за того, что предпочла его, Бендера, свободного художника-индивидуалиста, человека, которого любили домработницы и даже одна женщина – зубной техник, какому-то выскочке с рабфака, наподобие нашего Семина. Бендер никогда не будет общественником, и мы, читатели, мы обязаны проклинать его за это, всем своим пролетарским существом ненавидеть, а вот поди ж ты – сочувствуем.
– Ну, с Бендером – это авторская спекуляция, – не утерпел Новик. – Ильф и Петров не дают нам альтернативы. Они вылепили Бендера и заставляют на него любоваться. Конечно, буду я сочувствовать Бендеру, не Корейко же, не Берлаге и не Паниковскому. Так что никакой тут магии нет.