Человек в зеркале истории. Отравители. Безумцы. Короли - стр. 19
Это был пик торжества Аттилы. Наверное, ему показалось тогда, что ему подвластен весь мир. И его жадный взгляд устремился на Запад, к Риму. Он даже принял титул императора, чтобы уподобиться римским властителям.
Западная Римская империя была знакома с гуннами и не считала их врагами. Их отряды римские императоры не раз нанимали в военных целях. Самый яркий римский полководец этой эпохи Флавий Аэций налаживал с гуннами контакты. И вдруг Аттила, недавно командовавший наемниками, решил пойти против Рима.
Мы не знаем точно, что было главным побудительным мотивом – растущие аппетиты или растущее честолюбие. Наверное, определенную роль сыграло и то, что в 450 году умер Феодосий II, а новый византийский император Маркиан, бывший солдат, на требование платить золотом ответил Аттиле: «Для друзей у меня подарки, а для врагов – оружие!». Казалось бы, гуннам логично было двинуться в поход на Маркиана. Но может быть, Аттила хотел победить Рим, стать еще сильнее – и уже после этого взять, наконец, Константинополь?
В середине V века город Рим не был даже столицей Западной Римской империи. Столицу перенесли в Равенну. Но Рим оставался Вечным городом. Там заседал мало что значивший Сенат, там жили патриции. Происходила, правда, внутренняя варваризация – утрата цивилизованности. Очень актуальная проблема для наших дней! Вот что писал еще до прихода гуннов Аммиан Марцеллин: «Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились серьезным вниманием к наукам, теперь погружены в заботы позорной праздности. И в них раздаются песни и громкий звон струн. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора – мастера потешных дел. Библиотеки заперты навек, как гробницы». Какое емкое и страшное выражение! И далее: «Людей образованных и серьезных избегают как людей скучных и бесполезных».
Через пять лет после Аттилы римский император Флавий Майориан, который перенес столицу снова в Рим, издал удивительный эдикт. В нем говорилось: «Мы, правители города, решили положить конец бесчинству, из-за которого обезображивается вид почтенного города… древние величественные здания подвергаются разрушению, и таким образом уничтожается великое лишь для того, чтобы построить где-то что-то ничтожное».
Внутренняя варваризация, несомненно, подготовила приход варваров и тот синтез, из которого потом родилось Средневековье.
Рим, на который двинулся в поход Аттила, был уже не тот, который в 410 году захватывали и грабили вестготы во главе с Аларихом. И все-таки слово «Рим» по-прежнему многое значило.
Знаменем для начала войны (а вовсе не просто формальным поводом, как это иногда подается) стало такое событие. В 449 году (хотя, по некоторым версиям, это произошло значительно раньше) сестра слабоумного императора Валентиниана III Гонория была с позором изгнана из Равенны за то, что тайно сожительствовала с управляющим дворца Евгением и, как говорили, родила от него ребенка. Ее отправили в Константинополь. Там она нашла тайного посла – евнуха по имени Гиацинт, вручила ему письмо и драгоценный перстень и отправила… к Аттиле. Сестра императора предложила вождю гуннов свою руку и половину Западной империи в качестве приданого. Надо сказать, что традиции передачи власти по женской линии в Риме не существовало. Это была личная инициатива Гонории.