Человек в Высоком замке - стр. 41
– Не погибни он, мы бы выиграли войну, – задумчиво произнесла она. – Так говорили мои родители.
– Так вот, – продолжал Уиндем-Мэтсон, – представь, что в прошлом году кто-нибудь – неважно кто, хотя бы правительство Канады – обнаружил клише старинных марок. И не только клише, но и краску. И запас…
– Я не верю, что одна из этих зажигалок принадлежала Франклину Рузвельту, – перебила его Рита.
Уиндем-Мэтсон хихикнул.
– В том-то и дело! Мне придется доказать это с помощью документа. Понимаешь? Вещь не говорит сама за себя, ее ценность должна подтверждаться бумагой. А следовательно, вся возня с историческими редкостями не имеет смысла. Это массовый самообман.
– Покажи бумагу!
– Пожалуйста.
Он снова прошел в кабинет и снял со стены листок в рамке – сертификат Смитсоновского института[55]. Зажигалки и сертификат стоили целого состояния, но Уиндем-Мэтсон не жалел – они позволяли ему доказать свою правоту, доказать, что слово «подделка» – пустой звук, поскольку слово «оригинал» тоже ничего не значит.
– «Кольт сорок четыре» – это «кольт сорок четыре», – провозгласил он, возвратясь в гостиную. – Важны система и калибр, а не год изготовления. Поскольку значение имеет лишь то…
Рита протянула руку. Он отдал сертификат.
– Значит, одна из них все-таки подлинная, – сказала она наконец.
– Да. Вот эта. – Он подал ей зажигалку с длинной царапиной на боку.
– Пожалуй, мне пора, – сказала Рита. – Как-нибудь вечерком еще увидимся.
Она вернула сертификат и зажигалку и направилась в спальню, где осталась ее одежда.
– Почему?! – раздраженно крикнул он, идя следом. – Чего бояться? Нам никто не помешает, жена в клинике, приедет через несколько недель… Я же тебе объяснил ситуацию. Отслоение сетчатки…
– Дело не в этом.
– А в чем?
– Будь любезен, вызови велотакси, пока я одеваюсь, – попросила Рита.
– Я сам тебя отвезу, – буркнул Уиндем-Мэтсон.
Она оделась. Вернувшись из прихожей с ее пальто, Уиндем-Мэтсон застал Риту в кабинете, погруженную в раздумья. Казалось, ее что-то гнетет.
«Прошлое, – понял он. – Оно навевает грусть на многих. И я-то хорош, что завел этот разговор! – упрекнул он себя. – Но ведь она такая молоденькая – я думал, она и не слышала о Рузвельте ничего».
Рита опустилась на колени возле книжного стеллажа и взяла с нижней полки книгу.
– Ты читал?
Он напряг близорукие глаза. Яркая обложка. Роман.
– Нет, – ответил он. – Это жена купила. Она много читает.
– Тебе бы следовало прочесть.
Уиндем-Мэтсон неохотно взял книгу.
– «И наестся саранча», – прочитал он вслух. – Это не из тех ли книг, что запрещены в Бостоне?