Человек в безлюдной арке - стр. 26
Вскочив, бросился к узкому оконцу. Во дворе слышались крики, ругань…
Сквозь крону растущей во дворе осины он увидел страшную картину: стоящего с пистолетом в руке офицера и трех солдат, заламывающих руки лежащему на асфальте Генке. Рядом плакала и причитала Генкина мать. Из глубины двора доносился пьяный мат мужиков, поносивших офицера за стрельбу посреди двора жилого дома.
– Загребли, с-суки, – процедил Мишка. – Все-таки загребли!..
И спрятался от греха подальше. Не дай бог, офицер поднимет взгляд и заметит его. Раз патруль наведался во двор и выследил Генку, стало быть, разыскивают и его.
Через минуту он выглянул снова и увидел лишь спину товарища. Держа Генку под руки, солдаты выводили его со двора на улицу.
Упав в кресло, Мишка трясущимися пальцами закурил последнюю папиросу и принялся обдумывать, как жить дальше. С чердака следовало уходить. Но куда?..
Затея с подвалом провалилась. Больше на Малой Коммунистической делать было нечего, и расстроенный Мишка направился на пустырь, расположенный на полпути к Верхней Таганской площади. Пустырь этот издавна был необитаем – горожане старательно обходили его стороной, и зеленый ковер из разнотравья оставался нетронутым до глубокой осени, до первого снега.
Посередине обширного участка блестела на солнце огромная непересыхающая лужа, давно превратившаяся в дурно пахнущее болото. Повсюду росли деревья, дикий кустарник, разлапистые лопухи. С восточного края темнели заброшенные постройки с разбитыми окнами, с облупленными стенами и щербатой крышей. Поговаривали, будто московские власти намеревались расчистить это место и разбить здесь парк, да только дело с места не трогалось. А уж с началом войны о парке и вовсе следовало забыть.
Это Мишку устраивало. По крайней мере, в одном из заброшенных домов он мог перекантоваться несколько ночей, пока не отыщется местечко получше. О возвращении на чердак Генкиного дома он и думать боялся. Вдруг товарища так возьмут в оборот, что он расколется и сдаст Протасова. Подобный вариант был вполне вероятен, и не брать его в расчет осторожный Мишка не мог.
За тяжкими раздумьями он не заметил, как дошел до конца улицы. Проезжая часть с единственным тротуаром резко уходила влево и через сотню метров соединялась с Большой Коммунистической. Чтобы попасть на пустырь, нужно было войти во двор деревянного двухэтажного барака, протиснуться между сараями и перелезть через забор.
Весь день светило яркое солнце, было безветренно и жарко. Вечером похолодало, подул ветер, небо затянуло тучами. А ночью по худой крыше заброшенного дома забарабанил дождь.